Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее

Наличие насильственных конфликтов, территориальных потерь и приобретений и оптового копирования институтов у более преуспевающих групп показывает нам, что некоторые важнейшие элементы межгрупповой конкуренции не только присутствуют, но и вполне обычны даже в самых маленьких человеческих сообществах. Однако этнографические зарисовки ничего не говорят нам о том, влияют ли подобные относительно краткосрочные взаимодействия на ход культурной эволюции в долгосрочной перспективе, могут ли они действовать столетиями и тысячелетиями и способны ли систематически формировать институты, виды социальной организации и в конечном итоге социальную психологию. Формировала ли межгрупповая конкуренция социальные миры, в которых приходилось выживать нашим генам и психологии на протяжении долгих эпох человеческой эволюции?

Экспансии охотников-собирателей

В наше время довольно мало данных, что какие-то группы охотников-собирателей расширялись и вытесняли другие группы охотников-собирателей на протяжении сотен или тысяч лет. Отчасти причина в том, что обычно, когда одна группа систематически расширяется, оказывается, что это группа земледельцев или скотоводов, вытесняющая охотников-собирателей или другие группы земледельцев и скотоводов.

Илл. 10. 1. Распределение основных австралийских языковых семей. Семья пама-ньюнгских языков занимает почти всю территорию Австралии

Многие подобные случаи расширения можно объяснить институтами, формами социальной организации и технологическими достижениями – по отдельности или вместе. Как я покажу в главе 12, определяющее влияние на размер и сложность совокупности орудий, оружия и других технологий, которыми располагает группа, оказывают ее социальные институты, поэтому устойчивые различия в технологии не удается хирургически отделить от различий в институтах. Кроме того, разглядеть следы более древних экспансий групп охотников-собирателей мешает колоссальный успех земледельцев в захвате планеты тысячи лет назад. Это заставило некоторых исследователей сделать вывод, что устойчивая экспансия через межгрупповую конкуренцию – особая черта сообществ земледельцев и скотоводов, а кочевые охотники-собиратели обладают иммунитетом от этой пагубы. Однако если экспансии охотников-собирателей играли важную роль, мы должны обнаружить их в тех частях земного шара, где земледельцы и скотоводы либо вообще не появились, либо подключились к игре на поздних стадиях. Для этого отправимся в Австралию – на континент, где до прибытия европейцев жили только охотники-собиратели, а также в Арктику и на нагорье Большой Бассейн на западе Северной Америки. В отличие от потенциальных случаев экспансии охотников-собирателей, от которых остались лишь древние археологические следы, там процессы захвата территорий шли недавно и позволяют нам составить более полную картину, сочетая лингвистические, археологические, генетические и этнографические данные.

Экспансия носителей пама-ньюнгских языков

Мы уже знаем, что австралийские аборигены вальбири расширяли свою территорию на 3 % в год. Однако это не говорит нам, может ли такой темп расширения сохраняться, скажем, пять тысяч лет. Не исключено, что разные группы на протяжении столетий то приобретают, то теряют территории с нулевым итоговым результатом. Но здесь важно, что вальбири относятся к пама-ньюнгской языковой семье. Как показано на илл. 10.1, одна эта языковая семья покрывает семь восьмых Австралии (белая часть карты). Все остальные семьи языков австралийских аборигенов, десятка два, втиснулись в оставшуюся одну восьмую континента, все на севере, к западу от залива Карпентария (куда направлялись Бёрк и Уиллс). Такое лингвистическое распределение наряду с более подробным анализом пама-ньюнгской языковой семьи как таковой выявляет характерный лингвистический след, как правило свидетельствующий об экспансии. Анализ показывает, что пама-ньюнгская экспансия началась на северо-западе Квинсленда 5000–3000 лет назад и постепенно охватила большую часть континента²⁰.