Читаем Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее полностью

13 На самом деле результаты пространственных тестов с возрастом чуть-чуть улучшаются. Более взрослые животные справляются с тестами немного лучше (Эстер Херрманн, личное сообщение, 2013).

14 По поводу этого исследования нам необходимо сделать три оговорки (De Waal et al. 2008). Во-первых, обезьяны находились в невыигрышной позиции в том, что касалось социального обучения, поскольку пример исполнения задания показывали исключительно люди, независимо от того, к какому виду принадлежали испытуемые. Однако одно исследование показало, что даже если пример подают представители своего вида, это не закрывает брешь между людьми и шимпанзе (Dean et. al. 2012). Во-вторых, испытуемые-обезьяны были не настоящие дикие, а рожденные дикими сироты, помещенные в питомники, где они вошли в разновозрастные социальные группы. Это означает, что они (1) находились в постоянном контакте с людьми и (2) не испытывали недостатка в пище и не подвергались серьезной угрозе нападения хищников. Хотя это достаточно весомая оговорка, предыдущие работы показывают, что на самом деле общение с людьми и безопасность лишь улучшают когнитивные способности, особенно социальное обучение (van Schaik, Burkart 2011, Henrich, Tennie 2017). Более того, в питомниках социальным группам предоставляется возможность выходить в девственный тропический лес, где обезьяны проводят много времени. В-третьих, обезьяны, которых не сопровождали мамы, возможно, робели и чувствовали себя неуверенно, что и привело к менее впечатляющим результатам. Херрманн и ее коллеги оценивали “скованность” и “темперамент” – параметры, которые должны были отразить эту робость. Эти оценки показывают, что люди были не просто более (а не менее) скованными, чем обезьяны (которые отнеслись к заданиям с большим энтузиазмом): уровень скованности и темперамент вообще не были связаны с результатами выполнения тестов на социальное обучение. Кроме того, неясно, почему этот фактор должен был повлиять только на социальное обучение, а не на все остальные тесты.

15 Fry, Hale 1996 и Kail 2007.

16 Inoue, Matsuzawa 2007.

17 Silberberg, Kearns 2009 и Cook, Wilson 2010.

18 Люди, несомненно, на это возразят, что шимпанзе за каждую верную последовательность получали угощение, а студенты ничего подобного не получали (и, таким образом, были лишены важной в подобных случаях глюкозной подпитки). Кроме того, люди вправе возразить, что Аюму, несомненно, нашел какой-то тайный способ побеждать, который до сих пор не смог повторить никто из его собратьев, а значит, его участие в соревнованиях не вполне законно. Интересное обсуждение потенциальных недостатков исследования можно найти в работе Humphrey 2012.

19 Byrne, Whiten 1992, Dunbar 1998, Humphrey 1976.

20 Martin et al. 2014. Среднее отклонение от равновесия Нэша у шимпанзе составляло 0,02, а у людей – 0,14.

21 Cook et al. 2012, Belot, Crawford, Heyes 2013 и Naber, Pashkam, Nakayama 2013.

22 Об эвристиках и предвзятостях (когнитивных искажениях) из областей психологии и экономики см. Gilovich, Griffin, Kahneman 2002, Kahneman 2011 (Канеман 2021), Kahneman, Slovic, Tversky 1982, Camerer 1989, Gilovich, Vallone, Tversky 1985 и Camerer 1995. По вопросу о том, как нам удалось так прекрасно приспособиться при такой явной иррациональности, см. Henrich 2002 и Henrich et al. 2001a. Об экспериментах с другими животными, помимо людей, см. Real 1991, Kagel, McDonald, Battalio 1990, Stanovich 2013 и Herbranson, Schroeder 2010.

Глава 3. Пропавшие первопроходцы-европейцы

1 Приведенное здесь описание экспедиции Франклина основано на материалах из различных источников: Lambert 2009, Cookman 2000, Mowat 1960 (Моуэт 1966), Goodman 1991, Boyd, Richerson, Henrich 2011a. Аналогия с программой “Аполлон” позаимствована у Ламберта.

2 Экспедиция Франклина долго была предметом пристального интереса историков. Исследования показали, что беды экспедиции отчасти могли быть вызваны порчей пищи и отравлением свинцом: и то и другое связано с использованием недавно изобретенных консервов. Гипотеза об отравлении свинцом была подтверждена лабораторными анализами останков членов экспедиции, однако свинец мог сыграть лишь относительно небольшую роль. Гипотеза о порче пищи не нашла достаточных подтверждений, хотя это довольно правдоподобно. Однако ни отравление консервами, ни цинга не стали бы проблемой, если бы моряки переняли образ жизни инуитов. Команды и Росса, и Амундсена дополнили свой рацион инуитской пищей, и она им прекрасно подошла.

3 По Boyd, Richerson, Henrich 2011a.

4 Там же.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных
История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных

Эта книга, по словам самого автора, — «путешествие во времени от вавилонских "шестидесятников" до фракталов и размытой логики». Таких «от… и до…» в «Истории математики» много. От загадочных счетных палочек первобытных людей до первого «калькулятора» — абака. От древневавилонской системы счисления до первых практических карт. От древнегреческих астрономов до живописцев Средневековья. От иллюстрированных средневековых трактатов до «математического» сюрреализма двадцатого века…Но книга рассказывает не только об истории науки. Читатель узнает немало интересного о взлетах и падениях древних цивилизаций, о современной астрономии, об искусстве шифрования и уловках взломщиков кодов, о военной стратегии, навигации и, конечно же, о современном искусстве, непременно включающем в себя компьютерную графику и непостижимые фрактальные узоры.

Ричард Манкевич

Математика / Научпоп / Образование и наука / Документальное / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки. Не случайно один из критиков назвал Майкла Брукса «Индианой Джонсом в лабораторном халате».Майкл Брукс — британский ученый, писатель и научный журналист, блистательный популяризатор науки, консультант журнала «Нью сайентист».

Майкл Брукс

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное