Секрет невечной мерзлоты

– Нет, – искренне ответила Эда, но поспешила добавить. – Точнее, я не уверена, но план есть. В коробочке с бисером была книжка, там какие-то схемы, рисунки и написано что-то на непонятном языке. Я у учителя истории спрашивала, он не знал, правда обещал позже разобраться, но я к нему не пошла больше, я думала, зачем мне, я и так знаю, как им пользоваться. А если бы я почитала, я бы не надела таких глупосте-е-е-ей…

И девочка залилась слезами отчаяния, так что Эдуарду Генриховичу пришлось еще долго утешать ее и просить привести себя в порядок. Когда Эда немного успокоилась, учитель посмотрел на часы, вышел ненадолго, а когда вернулся, стал решительно надевать пальто и шапку.

– Идем, Эда. Давай посмотрим на твою книжку, может, мы разберемся со всем этим быстрее, чем кажется. И забери свою скрипку – когда мы решим твои проблемы, я буду ждать тебя на урок.

Они отправились к Эде домой. Девочка показала учителю остатки вышивки, книжку, согрела и налила чай, достала из холодильника бутерброды. Теперь, когда она все рассказала Эдуарду Генриховичу, ей стало намного легче – она зорко следила за тем, как он листает книжку, разглядывает рисунки, и была уверена, что ее замечательный учитель во всем, во всем разберется.

– Да уж, – сказал он через некоторое время. – Ничего мне не понятно, думаю нужно ехать в библиотеку.

– Сейчас?

– Если поторопимся, то еще успеем. А потом поедем к нам, побудешь у нас, пока мамы нет, – сказал учитель и решительно встал, даже не прикоснувшись к чаю.

Но Эда предусмотрительно попросила у учителя несколько минут, налила чай в маленький термос, положила его в свой рюкзак, прихватила несколько бутербродов, книжку тоже положила в рюкзак, и посмотрела на Чипа.

– А его мы можем взять? – неуверенно спросила она.

Учитель задумчиво надул губы, но деваться было некуда – не оставлять же собаку в холодном пустом доме.

Библиотека закрывалась в шесть, и когда они добрались до нее пешком, была половина шестого. Видимо, Эдуарда Генриховича там все знали, потому что работницы очень приветливо ему улыбались и даже ничего не спрашивали. Но вот собаку в библиотеку завести не разрешили, поэтому Эда отдала книжку учителю, а сама осталась в холле, ждать у окна. К шести, когда работники стали просить посетителей завершать свои дела, потому что библиотека закрывалась. Эдуард Генрихович спускался с лестницы, и Эда бросилась навстречу, а за ней лающий Чип – через весь холл почтенного заведения.

– Ну что? – волнуясь, спросила Эда.

– Не так много пока, но уже кое-что. Похоже, это тлингит – один из индейских языков. Но тут мало книг, ничего специализированного по этому языку нет. Я думаю, придется ехать в город, в Национальную библиотеку.

– Хорошо, давайте поедем! – воскликнула Эда, готовая бежать до города прямо сейчас.

– Нет-нет, Эда, теперь уже поздно, все библиотеки закрыты. Сейчас мы можем поехать в больницу, узнать как там твоя мама, потом домой, а в библиотеку завтра.

И они направились в больницу. Сначала долго ждали у входа, потому что был карантин, и в больницу не пускали. Потом пробились в справочную, им сказали подождать медсестру, и они ждали ее почти час. Бутерброды и чай в холодном коридоре старой больницы были очень кстати. Ближе к восьми пришла медсестра, сказала, что навестить маму можно будет завтра, а сейчас она спит после каких-то уколов. Медсестра называла Эдуарду Генриховичу какие-то лекарства, он понимающе кивал, а Эда читала по его глазам, все ли в порядке. Похоже, бояться было нечего, и можно было ехать домой. Но в маленьком городке, где они жили, единственный автобус, который его обслуживал, в столь позднее время уже не ездил, и учителю и его ученице с собакой за пазухой пришлось топать пешком – почти на другой конец.

Тепло в доме у Эдуарда Генриховича с порога разморило Эду, и пока она, сидя в кресле, ждала окончания разговоров учителя с его мамой, она так и уснула – облокотившись на спинку, крепко обнимая притихшего Чипа.

***

Проснулась Эда рано. Накануне Эдуард Генрихович и его мама уложили ее на диван, сняли кофту и укрыли толстым пледом, и она так и проспала всю ночь, не шелохнувшись, в одной позе. А когда пришел новый день, она не сразу смогла понять, где она. Все еще спали, и даже Чип спал на коврике рядом с диваном. Эда встала, выглянула в окно. Ей показалось, что заря, которая только-только поднималась над горизонтом вдалеке, обещает теплый день. Был уже февраль, а холода не отпускали. Девочка подумала про свой дом, где теперь не было совсем никого – темный, холодный, брошенный, и все по ее вине. Скорее бы проснулся учитель, чтобы ехать в городскую библиотеку. Эде пришлось ждать почти час, пока Эдик и его мама проснулись, потом они позавтракали горячими оладушками и чаем с молоком и вышли в холодное утро, чтобы ехать далеко – в город, разгадывать загадки волшебного бисера, оставив Чипа на попечение мамы Эдуарда Генриховича. Но ей они о цели поездки, конечно, не сказали – она думала, они едут к брату и сестре Эды.