Секрет виллы «Серена»

– И я тебя. Ты прекрасно выглядишь.

– И ты.

Они улыбаются друг другу, чувствуя, как много предстоит рассказать.

Но сначала они говорят о детях (Джейк играет в школьной футбольной команде, Гарри ходит на занятия с логопедом) и о том, как потрясающе быть вдвоем в Италии. Вместо того чтобы ехать сразу домой, Эмили везет Петру в Arezzo, и они обедают в крошечном ресторане в старой части города, где дома скучились вокруг веерообразной пьяццы.

– Летом здесь устраивают рыцарские турниры, – говорит Эмили. – Это часть Палио[130].

– Я думала, что Палио проходит в Сиене, – удивляется Петра, накручивая пасту на вилку.

– В каждом тосканском городе проходит Палио, – поясняет Эмили. – Даже в Монте-Альбано. Все надевают одежду эпохи Средневековья. Это удивительно.

– Расскажи мне про карнавал, – просит Петра. – Нам правда придется наряжаться?

– Нет, если не хочешь. Просто мы с детьми пообещали быть на передвижной сцене и все наряжаемся ангелами.

– Господи. Ты же неверующая?

– Нет, – отвечает Эмили, макая в соус кусочек хлеба. – Хотя я подружилась с местным священником.

– Господи, – снова говорит Петра, но без злости. Она выглядит на удивление расслабленной, в голосе отсутствует привычная напряженная смесь юмора и отчаяния.

– Итак, – произносит Эмили, когда они пьют кофе, – расскажи мне о Даррене.

Петра смеется, вздыхает, а потом снова смеется.

– Что рассказывать? Мы ходим гулять, ходим к нему, чтобы заняться любовью, потом я иду домой и делаю вид, что ничего не произошло. В школе мы стараемся друг с другом не разговаривать. Похоже на роман на стороне, только никто из нас не в браке.

– Он тебе нравится?

– Нравится? Конечно, он мне нравится. Я готова сдирать с него штаны. Но если ты спрашиваешь, люблю ли я его, то я не знаю. Честно, не знаю.

– Он познакомился с детьми?

Петра смеется, но на этот раз невесело.

– Господи, нет. Хочу нравиться ему подольше.

– А он… – начинает Эмили, но потом останавливается. Она собиралась спросить, знает ли он о Гарри, но поняла, что это прозвучит так, словно Гарри для Петры – какое-то препятствие, что довольно бестактно, мягко говоря.

Но Петра отвечает на другой вопрос.

– О да, он очень хочет с ними познакомиться. Постоянно об этом говорит. Просто я другой человек, когда я дома с детьми. Я мама. Я не уверена, хочу ли показывать ему эту свою сторону. Он меня знает как учителя, как человека. Я хочу все так и оставить.

– Разве ты не человек, когда ты с детьми? – спрашивает Эмили, хотя прекрасно понимает, о чем та говорит.

– Нет, – тут же отвечает Петра. – Я вещь. Стул, чтобы сидеть, платок, чтобы вытирать носы, магнитофон, чтобы читать рассказы, машина, чтобы готовить обед. Я не хочу, чтобы Даррен увидел меня вытирающей носы, вспыльчивой, делающей сэндвичи. Он вообще-то думает, что я классная.

– Ты классная. И ты классная мама.

– Боже, спасибо, милая, – протягивает Петра, допивая кофе. – Теперь расскажи о себе. Почему ты вся светишься, как рождественская елка?

Эмили краснеет.

– Вообще… У меня тут была интрижка. – Она нервно хихикает от неуместности этого слова. Интрижка. Звучит как какой-то странный деревенский танец. Приглашайте партнеров на Тосканскую интрижку.

– Интрижка? – повторяет Петра. – С кем?

– С Рафаэлем. Археологом, про которого я рассказывала.

– Я думала, у него борода.

– Он ее сбрил. В общем, он занимался раскопками возле нашего дома, и мы подружились; он прекрасно ладит с детьми и принес нам собаку. Помнишь, я рассказывала тебе о ней?

– Да, датского дога или что-то в этом роде.

– Немецкую овчарку. Ну вот, а когда дети были в Анг-лии с Полом, Рафаэль пригласил меня на ужин, и все.

– Вы переспали?

– Да. – Эмили думает, как плохо подходит эта фраза к их голодному, отчаянному сексу под звук дождя, бьющегося о стекло. – Да, переспали. Это было невероятно.

– Черт побери, Эм, – говорит Петра. – Ну ты темная лошадка. Так вы теперь вместе, ты и этот как-его-имя?

– Рафаэль. Я не знаю. В смысле, мы переспали, и это было чудесно, но с тех пор он одержим только своими раскопками. Понимаешь, он нашел этрусскую гробницу.

– То есть он предпочел выкапывание мертвецов сексу с тобой?

– Если так можно выразиться… – Эмили думает о мертвецах, первых двух скелетах и загадочных этрусках (хотя в гробницах нет тел; видимо, этруски сжигали своих мертвецов). Может, Рафаэль любит их больше, чем ее? Любит ли он ее вообще? Она вспоминает его лицо, когда он сказал, что не собирается сдаваться без боя. Может, она просто часть этого боя за реализацию его амбиций?

– Я не знаю, – говорит она вслух. – Я не знаю, что происходит. Но что-то происходит.

Петра улыбается. До неприятного понимающей улыбкой.

– И когда же я познакомлюсь с этим Рафаэлем?

– Не на карнавале, – отвечает Эмили. – Ангелы не совсем его тема.

* * *