Секрет второй половины жизни. Когда закат становится расцветом

Разумеется, подобное решение сопряжено с риском: отбросив уютный теплый плед, согревающий вас в тщательно выверенной и контролируемой повседневности, вы вместе с ним можете потерять ориентиры и точки опоры. Вам может даже показаться, по крайней мере вначале, что вы утратили контроль над ситуацией. На это я могу сказать: «Оно и к лучшему». Иногда нужно отпустить ситуацию, и тогда чувства обострятся, а это, в свою очередь, откроет вам доступ к новым приключениям и щедрым наградам. Ваше будущее – особенно в такое неспокойное время – почти вам неподвластно, как бы вы ни пытались все спланировать и держать под контролем. И это верно для любой стадии жизни. Но сильнее всего эта мысль отзовется в тех, кто приближается к среднему возрасту – так было со мной в сорок лет.

Для меня переход к послеполуденному этапу жизни стал порой реорганизации времени и накопленного богатства, переосмысления ценностей и взглядов на жизнь.

Больше, чем просто обновление. Скорее, это было новое начало. Больше, чем проверка соответствия собственных убеждений окружающей действительности. Это был свежий, непредвзятый взгляд на самого себя, благодаря которому я наконец смог постичь потаенные чаяния души. И еще это было время сеять и время вырывать посаженное, время плакать и время смеяться, время сетовать и время плясать, время искать и время терять, время сберегать и время выбрасывать. Это была самая важная пора в моей жизни.

Писатель и режиссер Норман Корвин вспоминал о своем переходе в средний возраст в книге «Нестареющий дух» (The Ageless Spirit): «Помню, что самым тяжелым днем рождения в моей жизни было сорокалетие. Для меня оно было весьма символичным – ведь я навсегда прощался с юностью. Но теперь я думаю, что, перешагнув этот рубеж, я словно разрушил звуковой барьер». И ведь действительно: именно в это время, как заметил Джордж Бернард Шоу, раскрывается вкус истинной радости жизни – радости, что ты стал инструментом в осуществлении предназначения, которое тебе самому кажется важным. Счастье, что ты сам творишь свою судьбу, а не лежишь, свернувшись в клубок и жалуясь на то, что мир ничего не делает для твоего счастья. Я твердо убежден, что моя жизнь принадлежит обществу, и пока я жив, моя цель – сделать для него все возможное. И после смерти я хочу послужить на благо другим. Жизнь сама по себе приносит мне огромную радость. И для меня она – не догорающая свеча, а полыхающий факел, который я крепко сжимаю в руке и хочу, чтобы пламя его разгорелось как можно ярче, прежде чем я передам его грядущим поколениям.

Во введении я просил вас написать собственную эпитафию, которая поможет лучше понять суть второй половины вашей жизни. Теперь я задам вопрос, который также будет полезен в выполнении этой задачи: «Будь ваша жизнь абсолютно идеальной, какой бы она была?» Ответ на этот вопрос требует долгих размышлений, но образ, возникший у вас в голове, поможет достичь покоя и блаженства.

Глава 2 Возвращение

Подростком я переехал вместе с семьей из Оклахомы в сосновые леса Тайлера, штат Техас. Мой отец, охотник, чемпион Оклахомы по стрельбе по тарелочкам и страстный любитель крепких напитков, умер, когда я учился в пятом классе, еще до переезда. Я плохо помню его самого, единственное, что отчетливо запечатлелось в памяти – образ отца, пьющего виски прямо из горла. Подобная манера, как я позже узнал, была весьма распространена в послевоенные годы, когда Эрнест Хемингуэй писал свои великие произведения, наставляя американцев укреплять дух и быть несокрушимыми. Но мой отец не был несокрушим. Он оставил свою молодую вдову с тремя маленькими детьми, и нам пришлось справляться в одиночку. Моя мать еще какое-то время пыталась руководить радиостанцией Оклахомы, а потом отправилась в Тайлер, где купила местную радиостанцию.

Совершенно неожиданно для себя мама превратилась в дальновидного и успешного руководителя медийного предприятия. Она подала заявку на получение лицензии для открытия первой в Тайлере телевизионной станции, вступив в конкурентную борьбу с владельцем местной газеты, а также с семьей главного благотворителя города, получавшего доход, разумеется, от продажи нефти. Перевес на стороне противника был пугающий. Мама была вдовой, да к тому же чужой в этом городе, а семья местного нефтяного магната руководила и финансировала практически все благотворительные организации. Вдобавок, в соседнем Далласе три лицензии на открытие телевизионных каналов получили именно владельцы местных газет.