Секрет Зимы

Сжимая кулаки, чтобы не расплакаться от досады, Мари поплелась за Рофусом. А что еще оставалось?

* * *

Обеденная комната Крона произвела гнетущее впечатление. Громоздкую мебель окружали знакомые по тронному залу темно-зеленые декорации. Но к болотному цвету прибавился золотой. На стенах — в виде росписи, и на столе. От свечения, излучаемого приборами, зарябило в глазах. Наверняка, большим количеством драгоценного металла городовик желал подчеркнуть собственное высокое положение. Или же хвастался богатством.

Хозяин успел преступить к трапезе. Как и гость, с которым Крон мило беседовал. Сразу стало ясно — ужин начался с той самой минуты, как городовик расстался со стихийниками в тронном зале. Но надо отдать Рофусу должное. Он ни единым мускулом не выказал, насколько взбешен дерзостью правителя Орэна.

— Вы знакомы с Лукасом Горшуа, зу Сильвана? — весело оскалился Крон, глядя, как тот взирает на светловолосого мужчину, вальяжно расположившегося за столом.

— Разумеется, — ответил вместо него гость. — Давно не виделись, Рофус.

— Я, к счастью, не частый посетитель объединенной сыскной канцелярии.

— Действительно, к счастью, — усмехнулся Горшуа и взял на себя обязанности хозяина, раз Крон не торопился это делать. — Прошу, присаживайтесь. Рофус, будь любезен, представь юную прелестницу.

— Зу Ситэрра, — Рофус кинул ядовитый взгляд на городовика. — Мари Ситэрра. Луд должен ее помнить. Она родом из его славного города.

— А! Тот самый чудо-ребенок? — заинтересовался Горшуа, не обращая внимания на кашель подавившегося вином Крона. — Настоящая зу. Как быстро летит время! Кажется, только вчера мы в канцелярии разбирали то происшествие. Виданное ли дело — снег в разгар Лета!

Пока Горшуа предавался воспоминаниям, Мари с любопытством его разглядывала. Внешность сыщика не оставляла ни единого сомнения в принадлежности. Длинные светлые волосы, холодные серые глаза. Кожа белая-белая. Такая бывает лишь у истинных детей Зимы. Еще не стар, но и не молод. Опытен — судя по цепкому взгляду. Интриган — о чем свидетельствовала спрятавшееся в уголках губ лукавство.

— Каким ветром тебя занесло в Орэн, Лукас? — осведомился Рофус, беря в руки столовые приборы. Вопрос прозвучал непринужденно, но интерес был очевиден.

Глядя, как он легко орудует ножом и вилкой, Мари задним числом поблагодарила Академию за уроки этикета, на которых яу тщательно учили манерам, в том числе за столом. Перестала глазеть по сторонам и скромно уткнулась в тарелку. Еда стояла поперек горла, однако Мари аккуратно подкладывала в рот кусочки мяса, почти не чувствуя вкуса из-за желания не пропустить ни слова из разговора мужчин.

— Мне потребовалось вмешательство сыщика, — объяснил городовик за Горшуа, нарочно тянущего с ответом. — На фабрике пропала партия товара. Пытаемся совместными усилиями разобраться, кто у нас такой хитрый.

— Да, некоторые любят хитрить, — мимоходом согласился Рофус, придав лицу невинное выражение. При всем желании не обвинишь в сарказме.

— А ты зачем пожаловал? — Горшуа отхлебнул вина. — До правления твоего Короля  пять месяцев. Не замышляют ли Их Величества очередную пакость?

— Что ты, Лукас! — Рофус театрально приложил руки к груди. — Это все Луд. Задолжал Королю за две Зимы, меня и отправили освежить городовику память.

Мари едва удержалась, чтобы не прыснуть со смеху, когда Крон вторично подавился. Несмотря на презрение к Рофусу, она была готова зааплодировать за изысканную месть хозяину замка. Горшуа тоже оценил выпад, но скрыл смешок за салфеткой, аккуратно вытерев ею губы.

Гость городовика не имел права требовать у Рофуса отчета. Объединенная канцелярия не вмешивалась в дела Дворцов, пока там не случалось что-то из ряда вон. Или, если преступление совершалось против жителей соседних Замков. Зато дети Времен Года  нанимали сыщиков в качестве независимых экспертов. К слову, поступив на службу, они навсегда утрачивали принадлежность. Становились особыми стихийниками, к которым обращались «абу». Поэтому Горшуа и назвал Инэя в разговоре с Рофусом твоим Королем.

— Что ж ты опростоволосился, Луд? — поинтересовался у городовика сыщик, решив подыграть гостю из Зимнего Дворца. — Вижу, вам двоим будет, о чем поговорить после ужина, — он подлил себе еще вина и повернулся к Мари. — Зу Ситэрра, я собираюсь на праздник. Не согласитесь ли составить компанию?

Мари не успела открыть рот. Крон, уставший от нападок гостей, взорвался.

— Нашел с кем любезничать! — он бросил на стол смятую салфетку. — Ее мать была бродяжкой. Безродной шу! Слепой на один глаз! Как ее звали? — городовик принялся щелкать пальцами, пытаясь извлечь из памяти забытое имя гадалки.

— Вирту, — подсказала Мари, откладывая столовые приборы.

Щеки запылали от гнева. Да, она никто по сравнению с правителем целого города, однако пусть не думает, что вправе наносить оскорбление. И поливать грязью мать.

Рядом раздался звон. Рофус уронил на пол вилку. Побледнел и, хлопая глазами, посмотрел на Мари.

— В чем дело? — с наигранной вежливостью поинтересовался Горшуа. — Ты хорошо себя чувствуешь?