Секретарь старшего принца 7

Закончилась одна эпоха — полная противостояний и смертей, начинается другая, и её хотят видеть мирной. Только я оказываюсь не у дел с местью Неспящим. Ведь сейчас почти никому до них дела нет. И если Неспящие поведут себя тихо — о них предпочтут забыть, чтобы не марать этим тёмным пятном пасторальный пейзаж мирной жизни.

Конечно, Вейра напрямую этого не говорит, но по её рассказам у меня возникает такое ощущение. Оно бурлит в чуть плывущем от вина сознании, но я держусь строго и ровно. Я ничем не выдаю эту свою страшную мысль: война с вампирами становится неактуальной на неопределённый срок.

— …так что женщин теперь свободно набирают. Не всем в ИСБ нравится такой расклад, но, насколько известно, Ланабет недовольным приводит в пример тебя, мол, они даже не замечали разницы между драконессой и драконом, так что не им утверждать, что женщины для службы в ИСБ не подходят, — Вейра снова покачивает кубок с почти угасшим пламенем. — Вот такие дела.

Мы разговариваем больше часа. Я уделила Вейре достаточно времени, завершение разговора не будет бестактностью.

— Да, дела интересные, — подтверждаю я, старательно выбрасывая из головы ИСБ, Ланабет, новые порядки и возникающие вопросы: о делах ИСБ Вейра знает от Тарлона, а тот не из первых уст, так что информация недостоверная и требует проверки.

Впрочем, подобные заявления вполне в стиле Ланабет. Вероятно, именно так дела и обстоят. И не думаю, что её командование ИСБ приведёт к появлению там неквалифицированных кадров: Ланабет строго спросит с каждой кандидатки в офицеры и слабых до службы не допустит. Она не меньше нас, драконов, ценит и уважает силу.

— Благодарю за то, что навестила меня и столько всего рассказала, — я поднимаюсь. — Надеюсь, мы ещё не раз встретимся за чаем.

Вздохнув, Вейра поднимается следом за мной, встаёт напротив. Её глаза блестят, щёки раскраснелись от вина. Она делает реверанс, поддерживая мой стиль общения, но когда выпрямляется…

— Каким бы именем ты ни называлась, в какую бы одежду ты ни одевалась, все эти пятнадцать лет с нами была ты, с нами жила ты, и привязывались мы к тебе. Помни об этом.

Она шагает ко мне. Позади меня тележка-столик, бить её нет причин, а отступить я не успеваю. Руки Вейры оказываются на моих плечах. Она крепко меня обнимает, вздыхает над ухом:

— Какая же ты сладкая. И как жаль, что ты достаёшься Элору.

Коротко поцеловав меня в щёку, Вейра отступает, грустно улыбается:

— Рада была повидаться. И если захочешь поговорить, если потребуется совет или просто молчаливая поддержка — я всегда к твоим услугам. А ещё я предлагаю тебе устроить настоящую пьянку, расслабиться. Если захочешь — пиши, и я явлюсь с ящиком драконьего вина.

На этом совершенно неформальном заявлении визит Вейры завершается.

Но осознание этого приходит только когда за ней смыкаются двери комнаты.

Я остаюсь в гостиной одна. Холод пробегает по спине, обживается в груди, щекочет сердце.

Оглядываюсь по сторонам: кресла, диваны, столики, обрамлённые портьерами окна — нигде не видно маленьких големов, через которые Элор может следить за мной.

Обхватив себя руками, прислушиваюсь, но не слышу ничего. Не чувствую никого рядом.

И по-прежнему не очень знаю, что мне делать.

Хотя, нет. Пожалуй, я знаю, что надо делать.

Глава 20

Метка избранной золотится на коже. Буквы драконьего алфавита складываются в слова, в желанное для множества драконов слово «избранная». Маленькие буквы, обещающие сказочное счастье, взаимопонимание, возможность дышать в унисон, чувствовать вместе.

Но мне эти буквы причиняют только боль. Они словно прожигают меня, напоминают о том, что мой избранный не хочет связи, боится меня, и может быть даже почти ненавидит.

Вейра говорила, что Элор любит меня, но если бы это было так, разве он не смог бы перешагнуть через свои страхи? Он не сделал это для Халэнна (если не считать полубезумия его умирания, но я уже сомневаюсь в искренности тех слов Элора. Наверное, ему просто было слишком страшно умирать одному, поэтому он так отчаянно искал близости).

Золотые буквы, золотой символ Аранских. Сейчас он напоминает мне печать под текстом приговора: род Сирин — уничтожить. Были такие бланки с приговорами для всех прежних родов драконов-менталистов. Просто теперь казнь рода чуть более изощрённая.

Касаюсь золотой печати на своей коже, прожигаю её своей магией, посылаю мысль: «Нам надо поговорить».

Жёстко. Твёрдо. Холодно.

Во мне бушует непонятный, леденящий гнев, но я сковываю его в своём сердце, забрасываю в самую глубину души, заставляю себя прокручивать в голове всё, что надо сделать в ближайшее время. Много. Но так даже лучше: чем плотнее работа, тем меньше времени на ненужные переживания.

Вейра права: нам всем нужно время, чтобы заново выстроить общение.

Не знаю, с какой стороны появится Элор, но не верчу головой, просто стою и жду.

Краем глаза замечаю, как приоткрывается дверь спальни, Элор осторожно заглядывает в гостиную. Несколько мгновений смотрит на мой профиль, прежде чем осторожно поинтересоваться:

— Ты в порядке?

— В полном, — разворачиваюсь к нему. — Платье готово?