Секретарь старшего принца 8

— О да. А я… — выдержав небольшую паузу, Элор как-то торжественно произносит. — Я не мог не думать о тебе, поэтому попросил сделать мне установку.

Он умолкает.

— Понятно, что дальше? — Поймав на себе пронзительный взгляд, догадываюсь. — Это что-то значит?.. Как-то связано с тем, что тебя пугал даже юный серебряный дракон?

— Меня пугали не серебряные драконы, а менталисты. Твой дедушка ломал мне щит правителей. Так было надо, но это настолько больно и разрушительно, что любое воздействие на мою волю воспринимается болезненно. Даже если это воздействие голосом серебряного дракона, которое можно убрать волевым усилием. Для меня это был очень большой шаг, просто огромный. — Элор нервно усмехается. — Честно говоря, до сих пор единственное существо с ментальными способностями, которое я воспринимаю без желания немедленно покрыться чешуёй и оказаться как можно дальше — это ты.

Что-то такое есть в его последней фразе…

— Ничего, — тяну я в некоторой задумчивости, и дальше получается само собой. — Ты каждый день приходил к Башне порядка, а затем входил в неё, пока не перестал бояться. Со страхом перед ментальным воздействием можно сделать так же.

Элор аж подскакивает. Но я лежу на его груди, и он замирает, лишь приподнявшись на локте. Во все глаза смотрит на меня. Ноздри его трепещут.

Опять я ограничиваюсь приподнятием брови. Выражение лица Элора смягчается, взгляд бегает по лицу, и вопрос звучит очень осторожно:

— Ты всё вспомнила?

— Судя по твоей реакции — нет, иначе бы такое не сказала.

Несмотря на очевидное отрицание, Элор жадно вглядывается в моё лицо, будто ищет чего-то.

— Мы жили вместе? — спрашиваю я. — Спали вместе?

— Д-да.

— Значит, были моменты, когда я могла воздействовать на тебя ментально, но не стала, даже для борьбы со страхами, — заключаю я, тоже вглядываясь в него: зрачки расширены, дыхание учащённое, поверхностное.

Это явно нерациональное решение — имея возможность скорректировать, оставлять его в таком паническом состоянии…

Но корректировка влияет на характер.

А если сделать её недостаточно качественно, противоречия негативно скажутся на психике.

Я бы всё сделала качественно.

Поэтому оставлять его в таком состоянии нелогично.

А я оставила.

Почему?

Нахмурившийся Элор, чуть высвободив руку из-под моей головы, отодвигается ещё.

— Ри, у меня такое ощущение, что ты сейчас продумываешь план переделки моего сознания.

— Я сейчас не в форме, даже если бы понимала, как это сделать, не рискнула бы браться за столь ответственную работу. Корректировка сознания — это не такая простая процедура, как может показаться.

Вырвав из-под меня руку, Элор соскакивает с постели. Магические сферы разгораются ярче, позволяя хорошо всё рассмотреть: его лицо бледно, глаза из-за расширившихся зрачков кажутся тёмными. Отступив от кровати, он, не сводя с меня взгляда, обходит её по кругу. Я слежу за ним: за напряжённой резкостью движений, за тем, как напрягаются под гладкой кожей мускулы, на блеск проступивших на широких плечах чешуек. Хищный металлический аромат подсказывает мне, что я его пугаю.

На втором круге я, хотя есть на что посмотреть, не выдерживаю этого нервного хождения:

— Ты нелогичен.

— Да неужели?! — у остановившегося Элора на миг обнажаются клыки.

— Да. Иначе ты бы понял: если раньше, находясь в полной силе и имея возможность убрать мешающий тебе страх, я этого не сделала, значит, на это была веская причина. Поэтому сейчас, не имея полных данных о ситуации, я ничего менять не буду. Я же не дура.

Снова его взгляд меняется, на лице отражается целая гамма эмоций, прежде чем всё возвращается к прежней настороженности.

— А потом? — спрашивает Элор. — Что ты будешь делать потом?

— Вспомню причину, по которой не стала этого делать, и не буду делать.

— А если… — Элор сглатывает и продолжает с едва прикрытым ужасом, — а если причины больше не будет?

О таком варианте я не подумала, но:

— На это есть вполне логичный ответ.

— Пообещай мне ничего не менять, даже если причины больше не будет!

Глядя в его расширенные глаза, взвешиваю все «за» и «против». Страх явно ему мешает, избавление от него могло бы облегчить взаимодействие. Но это сложная кропотливая работа, какой смысл её выполнять, если он категорически против?

— Обещаю.

Ещё несколько мгновений Элор всматривается в мои глаза, после чего напряжение оставляет его тело, широченные плечи чуть приопускаются, в движениях появляется хищная плавность. Обойдя изножье, Элор забирается на постель сбоку и придвигается ко мне. Без слов подсовывает мне руку под голову, опять прижимает к своей груди и укрывает нас меховым покрывалом. Прижимается ко мне, позволяя ощутить бешеный перестук его сердца.

— Ри, Ри, — он обнимает меня, целует в лоб, часто дышит на кожу. — Ты ведь вспомнила о Башне порядка, ты вспоминаешь прошлую жизнь? Мой рассказ что-то в тебе трогает?

— Трогает, — соглашаюсь я, отмечая приятность его горячего, согревающего тела. — Но о Башне порядка я не очень помню, фраза… она сама всплыла, я почти не осознавала, что говорю.