Секретарь старшего принца 8

— И хорошо, что всплывает, хорошо… — Погладив меня по волосам, Элор чуть ослабляет хватку. — Ты не устала? Продолжим разговор?

После его вопроса понимаю, что, да… немного устала. Не только сознанием, но и физически. Странно, мне казалось, я сильнее. Уточняю:

— Много ещё рассказывать осталось?

И есть ощущение, что много.

— Смотря как рассказывать… — уклончиво отвечает Элор.

— Тогда давай я посплю, а потом мы продолжим.

— Да. Конечно, — Элор снова целует меня в лоб. В прикрытые глаза. Щёки. — Я буду рядом.

— У тебя наверняка скопилась масса дел, надо проверить, как там управляющие на местах, не строят ли заговоры. И отменить продажу моего имущества. Обязательно!

— Отменили, почти всё твоё имущество останется при тебе. И запомни: ты для меня важнее любых дел.

— Это нерационально: оставаться рядом со мной, пока я сплю, когда надо заниматься насущными делами…

Но его упорство, его совершенно неразумные слова будто что-то трогают внутри.

Элор вздыхает:

— В наших отношениях я — средоточие нерациональности и эмоций. Исходя из этого, нерационально отправлять меня заниматься насущными делами: глупостей наделаю. Без тебя никак.

— Оу… — сказать мне нечего, но понимаю, что на это надо как-то отреагировать.

Если всё именно так, то Элору действительно стоит воздержаться от дел до моего возвращения.

Пока же я уютнее устраиваюсь у него под боком и закрываю глаза. В мысли прокрадывается вязкая усталость, но спать так сразу не хочется. А надо. Для начала — просто расслабиться. Мышцы легко подчиняются этому приказу, но разум — нет. Я прислушиваюсь к стуку сердца Элора, его дыханию. Слушаю: встревоженно-частое, его сердцебиение постепенно успокаивается. Успокаивается и дыхание. Он на меня смотрит. Вглядывается в лицо — я ощущаю это даже с закрытыми веками. Я знаю, что он будет смотреть на меня и, может быть, поцелует во сне. Иногда его пальцы осторожно скользят по моему плечу.

Тук-тук, тук-тук… В ритмичном гуле ощущается мощь дракона. Моего дракона. И это родное «тук-тук» увлекает меня всё дальше и глубже в темноту, в сон…

* * *

Во мраке ночи светлым пятном надвигается замок. Его силуэт и свет окон вместо ожидаемого спокойствия рвут сердце тревогой. Словно что-то страшное творится внутри. Я знаю, там творится ужас! Но меня, вопреки здравому смыслу, тянет войти. Я знаю, что будет плохо, но меня тянет, тянет, тянет, ноги переставляются, несут навстречу кошмару…

Меня выдёргивает в сумрак, в горячие объятия.

— Всё хорошо, Ри, я рядом!

Судорожно вдыхая, я пытаюсь совладать с заполошным сердцебиением. Пока сердце так безумно трепещет, я не успокоюсь, пока не успокоюсь — не смогу рассуждать здраво, а я должна рассуждать здраво!

Магические сферы разгораются всё ярче, и я заглядываю в бледное лицо Элора.

— Что тебе приснилось? — спрашивает он осторожно.

— Светлый страшный замок в темноте… это… Это… — я резко вдыхаю и выдыхаю, восстанавливая контроль. Мозг, наконец, начинает работать. — Я так понимаю, это мой родовой замок.

— Да, — кивает Элор и прижимает меня к себе, хотя больше в этом нет необходимости: я успокоилась. — Что ещё тебе приснилось?

Пытаясь вспомнить, я остаюсь в его объятиях, хотя отвлекаюсь на ощущение, как он нежно гладит меня по спине, цепляя длинные пряди. Его запах, напряжённость — всё выдаёт всплеск эмоций.

— Кажется, ничего больше, — честно признаюсь я. — Тебе придётся и дальше рассказывать о моей жизни.

— Расскажу. Но сначала тебе надо поесть.

Последняя фраза звучит так знакомо… и уютно.

Глава 64

Разговаривать за столом или сидя на диване Элор категорически отказывается:

— Ты ещё не оправилась.

Он отводит меня в мягкую постель. Укладывается рядом, снова подсовывает руку мне под голову, чтобы прижать к своей груди. Я уточняю:

— Ты уверен, что нам нужно ложиться так? Тебе неудобно будет вскакивать, если я опять скажу что-нибудь не то.

Замерев, Элор оглядывает моё лицо:

— Я постараюсь быть более сдержанным. А ты не переживай, говори всё, что считаешь нужным.

— Слишком откровенное предложение, — усмехаюсь я, — дипломатичнее надо поощрять болтливость для выяснения сведений.

— Ри, мы не враги, чтобы применять политические и военные хитрости. Я призываю тебя обсуждать всё только потому, что надеюсь так пробудить твою память.

— А если этого не произойдёт?

В паузу нескольких секунд я вижу в глазах Элора и бездну отчаяния, и то, как он волевым усилием это отчаяние подавляет.

— В этом случае, — голос его твёрд, — мы построим отношения заново. Непоправима только смерть, а мы оба живы. И я всё равно тебя люблю.

Элор порывисто меня обнимает, вдавливая в свою грудь. Это не очень удобное положение, но… мне в нём хорошо.

Странно: как меняется восприятие в зависимости от того, кто с тобой, и к чьей груди тебя неудобным образом прижимают.

— Я люблю тебя, — повторяет Элор, прежде чем дать мне немного свободы. Вздыхает. — За это время у тебя появились новые воспоминания? Может быть, вопросы?