Секретная бухта в Хорватии

Он рассмеялся.

– Твое здоровье.

Когда им принесли еду, Ник с чувством застонал, увидев тарелку с горкой бледно-желтой пасты с курицей и травами.

– Нормальная еда. Как же я голоден.

Грегада Мэдди была такой же восхитительной на вкус, как и на запах. Светлый бульон с травами и белым вином, большой кусок рыбы превосходно приготовлен, вкусные кусочки картофеля не разваливаются, но Мэдди все равно позавидовала Нику: его блюдо выглядело изумительно.

– Хочешь попробовать? – спросил Ник.

– А ты не прочь поделиться? – спросила она с дразнящей улыбкой.

– У тебя такой несчастный вид.

– У нас дома, стоит отвернуться, кто-нибудь сопрет у тебя сосиску.

Мужчина рассмеялся.

– У нас тоже. Каждый сам за себя. Представь жизнь с тремя братьями. Вот. – Он поддел пасту и протянул вилку девушке. Она без раздумий взяла его за руку, чтобы вилка не тряслась, и стоило ей коснуться его грубоватой кожи, как ее гормоны снова стали ныть и канючить. Она быстро подняла взгляд на Ника, задаваясь вопросом, почувствовал ли он эту вспышку. Он внимательно наблюдал за ней, зубцы вилки дразняще касались ее губ.

Девушка открыла рот, чувствуя, как краснеют ее щеки, и съела пасту с вилки. Сердце воспарило. Обычно так себя ведут парочки. Она приказала себе перестать стрелять глазками и чопорно заявила:

– Нормально.

Ник расхохотался, и, к счастью, неловкий момент рассеялся в воздухе.

– Мне говорили, что «нормально» – это бесполезное слово и его надо избегать.

– И это нечестно по отношению к пасте. Очень вкусно. Теперь я хочу пасту. Правда, очень вкусно. Попробуешь мое?

– Я, наверное, пока воздержусь.

– Да, хорошая идея. – Если ей снова придется за ним ухаживать, как знать, что произойдет.

После обеда они отправились бродить по узким тенистым улочкам, где располагались крохотные магазины не больше прихожей. В магазине деликатесов Мэдди нашла интересную на вид пасту и купила сразу несколько упаковок, а еще приобрела хлебные палочки, гессенские мешочки с травами, что потрясающе пахли, трюфельное масло и пакетик очищенных грецких орехов, которые стоили значительно меньше, чем дома. Девушка хотела приготовить простенькую пасту, которой ее научил Себастьян, и могла лишь надеяться, что она не повредит Нику.

Когда они пошли к прачечной, Мэдди заметила знакомую темноволосую голову в одном из кафе. Она толкнула Ника локтем.

– Смотри, там Иван.

Он сидел с очередной привлекательной темноволосой девушкой, и они потягивали вино из бокалов.

– С очередной подружкой, – отметил Ник. – Похоже, это правда: у моряков в каждом порту по любовнице.

– Будем надеяться, что он нас не увидит.

– Почему? Тебе-то нечего стыдиться.

– Мне не стыдно, просто не уверена, что смогу промолчать. Она ему в дочери годится.

Они нырнули в узкую улочку, зашагали по булыжникам.

– Смотри. – Ник остановился перед зданием с дверьми посередине и большими, широкими панорамными окнами по бокам.

– Красиво, – сказала Мэдди, рассматривая картину в витрине. Облака стилизованного заката отливали золотым, красным и розовым.

– Можем зайти с твоими картинами, спросить, заинтересованы ли они.

– Не говори глупостей, – сказала Мэдди.

– Почему нет?

– Потому что…

Тишина затянулась. Они смотрели на картину, стоя бок о бок. Рука Ника касалась руки Мэдди.

Она поморщилась. Ник не разбирался в искусстве, но именно обычные люди и покупали картины.

– Ты первый, кому я показывала свои работы, и теперь ты предлагаешь мне продать их.

– А ты сама этого не хочешь?

– Хотела бы, конечно… Ты правда думаешь, что их купят? А вдруг он откажется? – Она махнула рукой в сторону мужчины в магазине, что стоял за стойкой.

– И что с того? Что дальше? Небосклон обрушится? Ты же искусствовед. Разве эксперты не ненавидели Моне поначалу?

– Очень даже.

– И где он теперь?

– В могиле.

– В могиле, и очень знаменит.

Мэдди рассмеялась.

– Значит, «живой» и «незнаменитый» – это бонус.

– Да. А если он согласится?

– Было бы… отлично.

– Вот и все. Одни преимущества.

– Не знаю, как ты пришел к такому выводу, но ладно. Наверное, мне нечего терять.

Если он рассмеется им в глаза, значит, надо прыгать на яхту и уплывать.

– Просто мне не нравится идея ввалиться туда и продавать себя.

– Я могу сделать это за тебя, – сказал Ник и склонил голову набок.

– Я не могу тебя об этом просить.

– Почему? Давай так, ты иди в прачечную, а я вернусь на яхту и возьму твое портфолио.

– Сейчас?

– Куй железо, пока горячо. Ну, Мэдди, что тебе терять? Или ты хочешь оставить все картины себе?

В груди Мэдди затрепетало предвкушение.

– Ладно, – сказала она. – Так и поступим.

– О боже. О боже. – Мэдди встала посреди тротуара, стоило им зайти за угол, подальше от галереи. – Его заинтересовали мои картины. – Она не сдержалась и исполнила небольшой танец. – Ему понравились мои картины. Мои картины.

Ник выглядел крайне самодовольным, и девушка стукнула его по руке.

– Не смей говорить «я же говорил». – Она покружилась на месте просто потому, что ей захотелось. Сердце подпрыгивало от безудержной радости.

– Молодец, – сказал Ник и от души обнял ее. Его красивое, загорелое лицо сияло в нескольких сантиметрах от нее. – Я же говорил.