Секретная бухта в Хорватии

– Это все измельченная хвоя, которую я добавила в краску, – пошутила Мэдди. – Тебе правда нравится?

Ее серьезное лицо было обращено к нему, большие глаза внимательно его изучали. Мэдди выдохнула, словно до этого задержала дыхание. Взгляд мужчины опустился на ее приоткрытый рот, ее губы вдруг очаровали его. Вот, снова: яркая, ослепительная искорка, что вспыхнула между ними. Нельзя ее целовать. Нельзя. Его разум отчаянно сражался с нахлынувшим желанием накрыть ее губы своими.

– Я в восторге от… картины, – хрипло ответил он. Он в восторге от нее. Осознание поразило его, в легких не осталось воздуха. Она правда ему нравится. Нравится, как она его дразнит, как не терпит всякое дерьмо, как открывает объятия миру. Ему все в ней нравится.

Он почувствовал, как подался к девушке. Остановись. Он отвел взгляд от ее лица и посмотрел на картину. Когда он отстранился, его тело протестовало.

Что с ним не так? Он же приехал сюда с Тарой. Каким мудаком надо быть, чтобы так себя вести? Может, Тара его и бросила, но он все равно в отпуске с ней. Полностью оплаченном отпуске, на который она его пригласила. Так нельзя.

– Отличная картина. Можно посмотреть следующую?

Что сейчас было? Мэдди растерянно нахмурилась.

– Спасибо, – грубо ответила она и вернулась к картинам, словно ничего и не произошло. Сердце Ника ухнуло вниз. Он не хотел причинять ей боль.

– Мэдди…

– Да? – В ее вопросе расцвела надежда, и Ник почувствовал себя еще большим мудаком.

– Не сомневайся в себе.

– Тебе легко говорить, – сказала она, и мужчина понял, что все испортил. – Ты же не эксперт. Для местной выставки, наверное, пойдет. Так, любительская мазня.

Мэдди стала собирать картины.

– Я не эксперт, но… – Он схватил девушку за руку, чтобы она посмотрела на него. – Я что-то почувствовал, смотря на них. Счастье. Радость. Здесь есть эмоции. Это особый дар – уметь передать чувства. Даже я, филистимлянин, вижу твой талант.

– Оу. – Мэдди выглядела так, словно вот-вот заплачет, ее глаза блестели от сдерживаемых слез.

И Ник устоял бы, но одна слезинка все-таки покатилась по ее щеке.

– Эй! – Он не сдержался, вытер слезу и привлек к себе Мэдди. Полупрозрачный саронг обвился вокруг его ног, когда он обнял ее широкие, крепкие плечи. После хрупкой Тары, рядом с которой он боялся своей силы, Мэдди ощущалась настоящей, прочной. Они подходили друг другу, как равные.

– Не грусти.

– Я не грущу, – приглушенно сказала она. Ник прижимал ее к груди, наслаждаясь запрещенными прикосновениями к ней, мягкой и сильной. Мэдди подняла голову, смаргивая слезы. – Извини.

Она подняла руку и вытерла щеки.

– Я рада, правда. Просто мне немного сложно. Ты первый, кто видит эти картины.

– И, надеюсь, не последний. – Он обнял ее крепче, а потом с неохотой отстранился. – Покажи их другим. Уверен, ты легко их продашь. Особенно туристам в Хорватии. Это же прекрасная память об этом месте.

Ник положил руки ей на плечи, отстранил и постарался не смотреть ей в глаза. Он боялся, что выдаст себя. Нельзя с ней связываться. Это нечестно. Пока эта поездка не закончится, он вроде как несвободен. Это значит, что надо держать дистанцию, хотя бы эмоциональную, учитывая, что они одни на яхте и ему нравится проводить с ней время. Он же, в конце концов, не святой.

Мэдди долго принимала душ. Холодная вода остудила разгоряченную кожу. Надо взять себя в руки. Она вылила гель на мочалку и принялась драить кожу, словно в наказание себе. Стыд! Выставить себя на посмешище! Неужели ей привиделись эти полунамеки между ней и Ником там, на палубе? Она была готова поклясться, что его взгляд опустился на ее губы. Она даже подумала, что он собирается ее поцеловать. Сердце чуть не выскочило из груди, и она посмотрела на его губы в ответ. Она выставила себя идиоткой. Мэдди заметила тот момент, когда Ник ударил по тормозам. Из-за этого она и заплакала. Ник ее не хотел. Может, она привлекала его… но он ее не хотел. От этого почему-то было больнее. Он мог запросто закрыться от нее. Но потом он обнял девушку, и… даже сейчас ее сердце пропустило удар, когда она вспомнила его нежные прикосновения… когда он утер ее слезу, его сердце гулко билось в груди. Потом он, правда, быстро установил дистанцию между ними. Мэдди пришлось напомнить себе, что Ник здесь с Тарой. Нельзя к нему подкатывать. Он занят. Он, наверное, видел в ней старую добрую Мэдди, подругу сестры. Практически часть его семьи. Пусть так все и остается.

Но на обед с Ником она все равно пошла. Дружба – это лучше, чем ничего. Остается лишь физическое влечение. Может, если она будет проводить с ним больше времени, то выработает иммунитет. И как она не поняла, что добавила на картину Ника? Выдала саму себя, показала, что он всегда где-то поблизости в ее мыслях.