Секретная командировка

После гибели Николая Кузьмича Андрианова должность замначальника управления мне опять «улыбнулась». Но сильно погоревать не успел, напротив, обрадовался, потому что лишний хомут на шее ни одной кобыле не нужен. Оказывается, зря радовался, потому что получил другой пост, став начальником отдела по борьбе с контрреволюцией. Это был первый отдел, созданный в управлении. Второй отдел занимался борьбой со спекуляцией, и возглавил его мой друг Коля Иваненко. Впрочем, мы порой сами не понимали, где заканчиваются функции моего отдела и начинаются функции Колькиного. Спекуляция часто соседствовала с контрреволюцией и наоборот. Но мы часто действовали вместе. Если, скажем, шмонаем рынок (фу, какие слова-то я теперь использую! Следовало сказать – проводим спецоперацию!), то простые спекулянты отправляются к Николаю, а если у них находят оружие, то ко мне. И тут приходилось поработать, чтобы понять, с какой целью у человека при себе револьвер. Да, наличие оружие без должных документов противозаконно, но это ещё не контрреволюция. Потому чаще всего только брали объяснение, изымали оружие и отправляли дело не в трибунал даже, а в народный суд.

С трудом, но в управлении начинала вырисовываться некая структура. Уж, простите, я хоть и не был закоренелым бюрократом, но мне всегда важно знать и зону своей ответственности, и степень полномочий.

Теперь у меня имелся собственный кабинет и пять оперативников в подчинении. В сущности, получить в двадцать лет должность, до которой в той жизни я рос целых пятнадцать лет, не так и плохо. В общем, все по Питириму Сорокину и его учению о социальных лифтах. Беда только, что в эпоху революции можно не только легко взлететь вверх, но и упасть с той же легкостью, да так, что не только костей не соберёшь, но и имени твоего не останется. Но чтобы такого не случилось, следует добросовестно работать.

Для начала я попытался построить агентурную цепь. Понятное дело, что в условиях, когда все постоянно меняется, создать классическую «паутину», где оперативник имеет дело лишь с резидентами, а те «держат» на связи двух-трех агентов (по правилам положено пять, но кто исполняет правила?), не получится. Опять-таки, если оперативник получил ценного агента, а потом взял и ушёл на фронт, то другой чекист о том важном кадре не будет знать.

Понимаю. Но кое-что даже в наше беспокойное время можно сделать. Для начала обучить ребят «азам» работы с агентами. Начнем с того, что не следует торопить события и как сумасшедшему носиться по градам и весям, выискивая себе нужных людей, обладающих информацией. Стоит чуть-чуть подождать, и они начнут появляться сами. Ну что поделать, если есть люди, просто жаждущие поделиться своими знаниями либо с начальником, либо с нами? Для обывателя это плохо, а для человека, призванного охранять покой государства – хорошо. Но здесь нужно действовать осторожно, особенно если это касается крестьян. И если бедняк Иванов шепнул вам на ушко, что «кулак Петров хранит в подполе обрез, чтобы убить товарища председателя волисполкома», не стоит бежать и арестовывать этого Петрова. Для начала стоит проверить, а является ли оный Петров кулаком, а нет ли у крестьянина Иванова каких-то претензий? Я сейчас не говорю о какой-нибудь ерунде типа того, что в молодости один у другого девку отбил или на престольном празднике морду набил. Из-за подобных вещей пейзане к властям обращаться не станут, сами счеты сведут. А вот узнать, не прирезали ли Петрову землицу, на которую претендовал Иванов, очень даже стоит.

Еще хуже дела семейные. Из-за лишней десятины один брат напишет на другого такую кляузу, что того не то что расстреливать, а живым в землю вбивать надо! Коли мы начнем всему верить, то много народу положим. А если положим, для кого революцию делали, для покойников?

И ещё очень важная деталь. Если ты вербуешь агента, понимая, что он у тебя не одноразовый, а такой, что станет постоянно приносить в клювике нужную информацию, будь добр относиться к нему вежливо и с почтением. И обращаться к нему следует не: «Сукин ты сын, я же тебя урода в тюрьме сгною, к стенке поставлю, если ты мне не скажешь, кто в мастерской стволы у винтарей пилит, обрезы делает», а: «Дорогой ты мой человек, Прохор Петрович, ты ж понимаешь всю важность исторического момента! Конечно, ты вправе сам выбирать, на чьей ты стороне, просто имей в виду, что без тебя нам будет не просто трудно, а никак! Без тебя, дорогой товарищ, нам контрреволюцию не истребить. Но ещё мы что знаем, что ты – человек честный и сам ненавидишь тех сволочей, которые оружие скрытого ношения изготавливают. Понимаем, боишься, но мы ж никому не скажем. Ты нам только шепни, а там уж мы сами».

Очень важно, чтобы агент не считал себя фискалом (термина «стукач» в те годы ещё не появилось, но это неважно), занимающимся неприличным делом, вроде подглядывания за бабами в общественном туалете, а начинал относиться к себе с уважением, осознавая, что он именно тот, кто помогает товарищам укреплять Советскую власть.