Секретные агенты против секретного оружия

Верну удалось использовать лазейку, о существовании которой он знал еще до своего ареста. Дело в том, что в форте содержались немецкие солдаты, арестованные за дурное поведение и мелкие служебные провинности. Эти люди часто выходили на свободу и возвращались потом в свои части.

Один из них передал Октаву записку Верна, в которой говорилось, что жена Октава и оба его брата пока живы и немедленная смерть им не угрожает. Сообщалось также, что никто из наших единомышленников ничего не сказал, однако немцы осведомлены о путешествии Октава в Лондон. К счастью, о возвращении Октава немцы и не помышляли, будучи совершенно уверенными в том, что он предпочтет остаться в безопасности по ту сторону Ла-Манша.

Верн снова настаивал на исключительной важности оружия «фау».

Разумеется, мы предвидели, что Верн может быть арестован во время поездки в Лондон. Все нити, сосредоточенные ранее в руках Верна, были переданы Октаву. Он, вернувшись во Францию и проверив положение, принялся подыскивать подходящее место для новой «Централи».

Октав знал, что Верн долгое время серьезно интересовался проблемами межпланетных полетов. Его записи и расчеты вполне можно было принимать всерьез. Они не содержали ничего фантастического. Техническая мысль Верна была достаточно широкой для того, чтобы он мог по-деловому рассчитать время полета ракеты из Кале в Лондон со скоростью пять тысяч километров в час с грузом в тонну взрывчатого вещества. В этом отношении Верн мыслил несравненно шире, чем военные советники Гитлера, как это явствует из книги генерала Дорнбергера «Секретное оружие Пеенемюнде», вышедшей в издательстве Арто.

Проблемы, поставленные перед Октавом, располагались примерно в следующем порядке. Необходимо было:

1. Установить, на каких заводах изготовляются основные механические и электрические детали «фау» и жидкий кислород для ракет.

2. Уточнить местоположение пусковых площадок.

3. Организовать саботаж на строительстве этих площадок.

4. Убедить союзников в необходимости повторения операции «Арбалет», направленной против оружия «фау».

Как мы увидим, Октав превосходно справился с выполнением этой программы, хоть и заплатил за это собственной жизнью.

События в Лионе вскоре дошли до Фридриха-Вильгельма Канариса, имевшего своих шпионов даже в недрах гестапо.

Терпеливо и медленно Канарис начал готовить переход этого интересовавшего его дела из рук гестапо в свои. Этот переход облегчался тем, что аресты ничего не изменили; следствие топталось на месте, а организация продолжала свою подпольную работу. Канарис задался целью, захватив один из передатчиков группы Марко Поло и шифры к нему, от имени второй организации снабжать союзников фальшивыми сведениями. В частности, предполагалось сообщать об отказе фюрера от оружия «фау» для того, чтобы втайне создать новые центры его производства.

Ни на секунду Канарис не допускал мысли о возможном разгроме Германии [44]. Он сам был в немилости и даже вынужден был официально передать руководство ведомством своему заместителю, полковнику Георгу Ханзену.

Прикрывшись маской безграничной преданности Гитлеру, полковник Ханзен был на самом деле одним из лучших и вернейших агентов Канариса. Он выполнял обязанности связного между Канарисом и группой видных генералов, замышлявших устранение фюрера.

В последние дни 1943 года Канарис и Ханзен готовили «блестящую комбинацию», осуществив которую, они могли бы говорить с союзниками от имени группы Марко Поло.

Фантастические россказни Верна, на которые «клюнуло» лионское гестапо, послужили Канарису поводом для вмешательства.

9 декабря 1943

Долгая дискуссия с «Ком-комом» [45], эсэсовцем-силезцем, который конвоирует меня до школы военных врачей. Мой страж убежден в том, что лионское нападение на машину непременно будет повторено. Он предупреждает, что в этом случае пристрелит меня немедленно.

После обычных пыток Барбье предлагает мне свободу, если я соглашусь заговорить.

Отвечаю, что свободы мне все равно не видать, поскольку «Ком-ком» обещал пристрелить меня на месте.

— Помните случай с полицейской машиной в Лионе?

Барбье отправляет меня в погреб и обещает завтра заняться со мной «по-серьезному».

Вскоре в подвал является «Ком-ком».

Предупреждаю, что со мной еще не кончили, но это не мешает ему увести меня. Уходя, замечаю, что в книгу привода и увода арестованных он меня не записал, и с интересом ожидаю дальнейшего.

Из рассказов товарищей, сидевших в погребе, выясняю, что Барбье спустился туда в половине третьего ночи с воплями:

— Верн! Верн!..

Естественно, никто ему не ответил.

— Швайнехунд! Он смеет спать!..

С хлыстом в руке Барбье бросается разыскивать меня среди пленников.

Но Верна нет. Кейн Верн. Полная паника. Лишь в три часа кому-то пришло в голову позвонить в Монлюк и спросить, нет ли меня там.

В форте Монлюк вопрос обо мне воспринимается как срочный вызов. За мной приходят. Вооруженного эскорта под рукой нет, и мы отбываем втроем на грузовике — шофер, «Ком-ком» и я. «Ком-ком» сильно нервничает. Шофер, пожалуй, еще больше.