Секретный рейд адмирала Брэда

И лишь когда у ворот восстал и небытия образ некоей женщины в белом полушубке, командующий эскадрой как-то странно рванулся, словно и в самом деле пытался вырваться из трясины, и увидел у своей постели… швейцарскую журналистку.

– Вы, Фройнштаг? – едва слышно проговорил он, сонно уставившись на женщину.

– Верная примета, мой адмирал: если вам снится что-то ужасное, значит, где-то рядом появилась Фройнштаг.

Казалось бы, эти слова должны были убедить адмирала, что явление Лилии – уже не сон, тем не менее тянулся к ней настолько осторожно и неуверенно, словно опасался, что женщина вот-вот растворится во сумеречном свете каюты.

– Идите ко мне, – еще тише произнес он, садясь в постели, однако, на шаг отступив от него, Фройнштаг жестко произнесла:

– С любовными делами нашими, адмирал, мы уже все выяснили.

– Тогда почему?.. – начал он было, однако женщина не позволила ему договорить.

– Там самолет, сэр. Кэптен Вордан не хотел нарушать ваш сон, однако я считаю, что обстоятельства требуют подобной жертвы.

– Какой еще самолет?

– Тот самый, германский. Штурмовик. И пилот уже вышел на связь.

– Пилот? – сонно поморщился адмирал. За последние несколько суток он чертовски устал, и теперь ему не хватало еще хотя бы двух часов, чтобы окончательно восстановить форму.

– Да-да, пилот. Тот самый, что сопровождал нас от базы «Адмирал-Форт» до космодрома Страны Атлантов. Он улетел куда-то в сторону океана, давая нам несколько минут на размышление. Уж не пьяны ли вы адмирал?! – сдали у журналистки нервы.

– Убедительно трезв, мэм. Но как он здесь оказался, этот пилот, якорь ему в глотку?

В ту же минуту они услышали гул авиамотора. Адмиралу нетрудно было установить, что самолет шел над эскадрой, прямо по ее курсу.

– Чего он добивается?

– Хочет сдаться.

– Сдаться?! Мы с Рейх-Атлантидой не воюем. Если же он будет сдаваться, как пилот гитлеровского рейха, то его следует предать суду как офицера, не подчинившегося приказу высшего командования о капитуляции.

– Да ему безразлично, поскольку он уже принял решение не возвращаться в подземелье Рейх-Атлантиды.

– А вот нам небезразлично, мэм. Я не хочу, чтобы эскадра еще раз подверглась нашествию дисколетов и прочей германской авиации. Вот почему мы не будем брать его в плен.

Дверь открылась, и в проеме ее возник адъютант командующего. Он был взволнован.

– Обер-лейтенант Ридберг вновь просит разрешить ему посадку на борт авианосца, сэр.

– Это невозможно, – почти прорычал адмирал. – Вслед за ним здесь появится целая эскадра всевозможных дисков и командование германцев, а может, и атлантов потребует вернуть им самолет и пилота.

– В таком случае упростим задачу, – молвила Фройнштаг, выходя из каюты вслед за командующим. – Он не будет сдаваться в плен, а попросит политического убежища. Или просто попросит доставить его до ближайшего цивилизованного берега в роли пассажира. А самолет мы позволим германцам забрать.

Услышав это, Брэд взглянул на журналистку, как на сумасшедшую.

– Я понимаю, Фройнштаг, что вам не терпится устроить себе на авианосце свидание со своим земляком…

– Сейчас не время для шуток, – отрубила журналистка. – Особенно трюмных.

– Ну а если говорить серьезно, то ни германцы, ни, тем более, атланты, не захотят, чтобы этот дезертир раскрывал потом на допросах в контрразведке все секреты и тайны Внутреннего Мира, а главное, его координаты. Им не нужен болтун, – объяснял Брэд, взбегая по трапу на командный пункт, – которого завтра вся пресса Штатов будет воспринимать, как инопланетянина, и который станет зарабатывать себе на хлеб, раздавая интервью.

– Говорит обер-лейтенант Ридберг, – услышала Фройнштаг уже знакомый голос «Рейна-один», когда вахтенный офицер включил громкую связь. – Прошу разрешения на посадку. Прошу разрешения на посадку!

– Здесь адмирал Брэд, командующий Полярной эскадрой, – последовал ответ по-английски.

– Приветствую вас, адмирал, но, пожалуйста, перейдите на германский. У вас есть переводчик – фрау Фройнштаг. Кстати, она рядом с вами? – с надеждой спросил пилот.

– Рядом! – прокричала журналистка в микрофон, находившийся в руке адмирала.

Как бы не пытался сейчас этот беглый летчик объяснять свой прилет и свою просьбу о пристанище, Фройнштаг прекрасно понимала, что в этом его дезертирстве без всякого там «шерше ля фам», рано или поздно «обнаружится женщина». И в какой-то степени уже чувствовала себя виновной в этой драме, хотя, как ей казалось, и не давала пилоту никакого повода и никаких надежд. В то же время, само ее присутствие сейчас на командном пункте уже было мощной поддержкой Ридберга, поскольку она, офицер СС, была единственным человеком, на помощь которого он мог рассчитывать.