Секретный сотрудник

Ольгу их споры не интересовали, но порой сверху раздавался звонкий голос:

– Лучше б с творчеством Ильфа и Петрова познакомились, господа философы!

– Да читали мы, читали – и «Двенадцать стульев», и «Золотой телёнок»! – заверял профессор.

– И как вам эти произведения, господа присяжные заседатели?

– Талантливые, тонкие, остросатирические… Одно смущает: как только в нашей стране смогли опубликовать такую явную антисоветчину?

– Вот и я тоже об этом думаю! Голубой воришка Александр Яковлевич, подпольный миллионер Корейко, не говоря уже о великом комбинаторе – откровенном проходимце и мошеннике со странной фамилией Бендер – какие-то не наши, явно асоциальные персонажи…

– Да… Начудили авторы на лет двадцать лагерей, однако почему-то их никто не тронул!

– Ладно, ложитесь спать, товарищи. До первого сентября ещё наговоримся. Всё равно от нашей трескотни – нет никакого толку, – грустно подвела черту Фигина.

– Что, сынок, – Фролушкин впервые за время знакомства назвал Славку столь ласково, – послушаем слабую половину?

– Конечно, батя! – как подобает ответил тот. – Гасите свет, Ольга Александровна, довольно тащиться от сына турецкого подданного, займитесь, наконец, своим русским парнем.

– Спи, балабол! Вернёмся в Москву – займусь тобой по полной программе!

9

Время в пути пролетело незаметно. Мощнейший паровоз ИС-20 (названный конечно же в честь Иосифа Сталина!) развивал порой неслыханную скорость – свыше ста пятидесяти километров в час!

И вот он – красавец Минск, столица советской Белоруссии.

Ещё на подъезде к городу сердце Ярослава вдруг начало шалить: частить и сбиваться с ритма – так случается только тогда, когда не был на родине много-много лет…

На вокзале полным ходом шла реконструкция.

Да и весь город был похож на одну большую строительную площадку.

Дом правительства БССР и здание ЦК КПБ, Большой театр оперы и балета, Дом офицеров, главный офис Академии наук, Дворец пионеров, Государственная библиотека, Дом печати, Дом партийных курсов, корпуса Политехнического института и Института физической культуры, гостиница «Беларусь», Центральный дом физкультуры, стадион «Динамо», аэропорт – все эти культовые сооружения, впоследствии ставшие визитными карточками Минска, были введены в строй именно в 30-х годах XX века!

На вокзале небольшую делегацию из Москвы встретил сам ректор БГУ Бладыко. Никифор Михайлович вступил в должность совсем недавно – 3 июля и стал по счёту пятым за годы советской власти руководителем главного вуза Белоруссии – всех остальных уже, как водится, репрессировали. Забегая вперёд, скажу, что и ему удастся продержаться в этом «проклятом кресле» чуть менее полгода…

Хозяйство Бладыко досталось немалое – невзирая на серьёзную реорганизацию, проведённую за последнее десятилетие.

Так, в августе 1930 года в БГУ упразднили медицинский факультет, запустив вместо него новый проект – мединститут.

В следующем году из университета выделили в отдельное заведение Политпросветинститут.

В то же время на базе факультета хозяйства и права создали планово-экономический и финансово-экономический институты, а также институт потребительской кооперации (с 1933 года – Институт народного хозяйства), на базе факультета права и советского строительства – институт советского строительства и права.

А чуть позже – на базе двух отделений (социально-исторического и литературно-лингвистического) педагогического факультета был создан Высший педагогический институт.

Почти одновременно с ним основали химический и биологический факультеты БГУ.

В 1933 году физико-математическое отделение преобразовали в отдельный факультет, в 1934-м к нему добавились исторический и географический (первоначальное название – геолого-почвенно-географический) факультеты.

Всего на пяти факультетах БГУ в 1936–1937 годах обучались 925 студентов. Из них 187 – на химическом, 178 – на биологическом, 259 – на физико-математическом, 140 – на историческом, 161 – на географическом.

Немало молодых специалистов ежегодно выпускал и так называемый рабфак.

Несмотря на это, в студенческом городке было немноголюдно: каникулы!

10

Поселили молодых людей, как и предполагалось, в разных общежитиях.

«Так даже лучше», – считала Фигина, давно мечтавшая отоспаться.

Вячеслав же напротив – вставал рано. Сначала во внутреннем дворе проделывал целый комплекс физупражнений, без которых давно не мыслил своей жизни, затем бегал до реки Свислочь и купался в ней.

Профессор спал ещё меньше. Уже в шесть утра начинал барабанить по клавишам пишущей машинки. Её стук мог поднять и мёртвого, но, к счастью, в соседних комнатах не жил никто, кроме Плечова, воспринимавшего это ежедневное постукивание за бой будильника.

«Подъём!!!» – и дальше по плану: зарядка, пробежка, водные процедуры…

Все вместе они собирались только к обеду, который для командировочных и оставшейся части преподавательского состава БГУ готовили по распоряжению ректора в университетской столовой. Следует признать, готовили вкусно, отменно, на совесть.