Секреты Ротшильдов

Ги де Ротшильд, несмотря на уход на пенсию, сохранил жизненную стойкость. По примеру знаменитого эссе Золя «Я обвиняю» он публикует в газете Le Monde, которая считается изданием левого толка, монолог в защиту родных. В своей честной речи он очень грамотно отмечает, что власти разных мастей постоянно стремятся прибрать к рукам крепкие предприятия. Это же предприятие, веками строившееся одной амбициозной семьей банкиров, как отмечает автор, всегда действовало во благо обществу, которое обо всем позабыло. Остальным семейным банкам пришлось уйти и уступить место мастодонтам. Однако справедливость, пускай только высшая, существует, и необдуманная полная конфискация не сделает народ богаче, а станет лишь растратой денег для государства и, соответственно, для налогоплательщиков. Ничему не научившись на примере с SNCF сорок лет назад, те, кто принял это решение, вскоре поймут, что министерство финансов снова просчиталось, когда решило изловить приспешника дьявола.

В министерстве не учли, что, несмотря на громкое имя и репутацию, предмет его интереса по факту куда скромнее: банк обошли конкуренты из числа международных и даже национальных компаний. Восстановив работу в послевоенные годы, банк сосредоточился на хранении сбережений добропорядочных граждан. Тем временем его соперники пошли по куда более современному динамичному пути и сделали такой стратегический рывок вперед, что фирма Ротшильдов в сравнении кажется прошлым веком. Уплатив долги и избавившись от ноши, которую берегли, как священный сосуд, Ротшильды пытаются определить, в чем этот грабеж помог им выиграть!

По сравнению с действительной стоимостью банка, компенсация, полученная от министерства финансов, смехотворна: сумма в 500 миллионов покрывает разве что оценочную стоимость офисов. Но когда проходит достаточно времени, чтобы пережить боль от потери и обдумать произошедшее несчастье, становится понятно: в проигрыше оказалось правительство. Теперь банк переименован. Как мы помним, в уставе искусно прописано, что общество может носить имя Ротшильдов только при условии как минимум одного представителя семьи в составе акционеров.

После отдыха французские Ротшильды (Ги и Эли вместе со старшим сыном Натаниэлем, выпускником Гарварда) с разочарованием уезжают из страны и перебираются в Нью-Йорк, по крайней мере на время. На этой новой обетованной земле Натаниэль берет на себя руководство филиалом Rothschild Inc., но, очевидно, не добивается больших успехов и вскоре переезжает к отцу в Лондон. Он пробует работать с таким новатором, как Джейкоб, но их отношения не складываются. Натаниэль уезжает в США, где окончательно обосновывается.

В Париже остаются несгибаемые Давид и Эрик, которые отказываются принять неизбежное. Они намерены создать новую финансовую компанию. Как говорится, если упал, нужно скорее вставать на ноги. Предшествующие годы, антисемитизм, война и послевоенное восстановление действительно истрепали их отцов, и молодые Ротшильды твердо решают подняться из пепла. Только смогут ли они теперь создать новый банк без старого, который на протяжении поколений был флагманским бизнесом семьи? На этом этапе авантюры в том, как развиваются события, нет противоречия. Если социалисты хотят, чтобы Ротшильды как бренд ушли из бизнеса, то по логике представителям семьи должны отказать в новой лицензии на банковскую деятельность.

Давид и Эрик, должно быть, упрямы без меры, потому что решают восстановить компанию. Они обращаются к тем немногочисленным «старым добрым партнерам», кто еще остался в бизнесе, и представляют их руководству свой проект. Говорят, что друг проверяется в беде. Привыкшие быть центром внимания, теперь Ротшильды сталкиваются со стеной безразличия. Телефон больше не звонит, а до тех, кто еще вчера заверял в непременной поддержке, не достучаться.

Жак Аттали, который нашептывает советы Миттерану, ничего не забыл. Он осмеливается просить за новый проект, скромно призвав президента проявить немного милости. Из Елисейского дворца приходит категоричный и на этот раз предельно логичный ответ. Какой смысл в том, чтобы сразу же после казни осужденного, когда кровь еще не высохла, пытаться собрать воедино мертвое тело?

Непонимание ситуации, безрассудство, а может быть, все сразу, толкают Давида и Эрика на то, чтобы тотчас запросить разрешения на повторный запуск. Предсказуемым образом запрос, обреченный на официальный отказ, сразу же попадает в корзину. Дело в том, что против создания прежними владельцами новой финансовой компании выступает Мишель де Буассо, возглавляющий бывший банк Ротшильдов. Дескать, создается нечестная конкуренция!

Этот пример еще раз подтверждает, что никому нельзя доверять. Двадцать лет назад, когда Буассо занял кресло генерального директора после Помпиду, он не производил впечатление неблагодарного человека. Но судьба расставила все по своим местам. Банк, которым теперь завладел Буассо, никогда не принесет доходности.

К ситуации лучшим образом подходит пословица «чужое добро впрок не идет», но я, пожалуй, воздержусь!