Секреты Ротшильдов

Наблюдая за тем, как его соперники, причем весьма серьезные, устранялись сами собой, он даже призадумался: не чужой ли он этой семье с его не еврейским происхождением? Такому янки с самого начала уготована роль второго номера. Почетное, но все же второе место. Может ли он стать следующим господином Ротшильдом? Что скажет руководитель одного из самых (если не самого) престижных и влиятельных банков Лондона и даже Европы?

Чем больше Ивлин обдумывает ситуацию, тем больше однозначных обнадеживающих сигналов видит Винтон. Его назначат на самую важную и почетную должность, о которой он даже и не мечтал. В последний момент, когда для подписания готова даже ручка, сэр Ивлин, видимо, вспоминает категоричное завещание основателя династии: руководить компанией можно только Ротшильдам, причем только евреям.

Если хорошо поразмыслить, остается еще один кандидат из числа Ротшильдов. Да, он из французской ветви, что не слишком хорошо воспринимается англичанами, но он заслуживает доверия и обладает решительностью и профессионализмом. Двадцать лет Ивлин лично за ним наблюдал и видел в деле, в том числе в ходе страшнейшего кризиса. Наконец, этот кандидат сочетает сдержанность с амбициозностью, харизматичность со справедливостью – практически невозможная смесь. Настоящая удача, с учетом тех противоречий, которые были у английского и французского домов!

Неожиданный поворот событий

Когда в 1982 году в Париже национализировали банк Ротшильдов, английская ветвь впечатлилась таким поворотом событий. Но также она была удивлена некоторыми цифрами в прессе. Эти цифры позволяли составить более точное представление о реальном положении дел французской родни, оказавшемся куда менее крепким, чем казалось. Верно ведь говорят, что кредиты дают только богатым.

Долгие годы наследники английского дома справедливо считали отделение на улице Лаффит самым влиятельным и всегда самым успешным. Светская жизнь и образ жизни Ги поддерживали это ощущение силы, причем результаты выглядели все менее и менее привлекательно. Промолчим и о том, что в некоторые периоды французская группа оказывалась в критическом состоянии.

Невозможно до бесконечности скрывать трудности. Со временем английская ветвь все же узнает, что она намного успешнее, в частности благодаря более благоприятной политической системе. Но могли ли они представить, что положение французского дома, когда-то считавшегося крупнейшим банком в Европе, а то и в мире, настолько ухудшится?! Война 1939–1945 годов к тому же ситуацию не улучшила.

После того как новое правительство социалистов ставит точку в истории легендарного французского дома, Давиду и Эрику, как мы уже говорили, приходится начинать с нуля. Все, что у них есть, – это безграничная решимость и скромный капитал. Всего-то 30 миллионов франков (для банкиров действительно ничтожная сумма!). Английские родственники, вкладываясь в проект из чувства семейной солидарности, дают не слишком большую сумму, поскольку сомневаются в жизнеспособности предприятия и не хотят рисковать. Так же поступает и Эдмон из Швейцарского дома, из снисходительности покупая долю в размере 8 %.

Без лишнего шума и скандалов Давид, над которым по обе стороны Ла-Манша то и дело посмеиваются, потихоньку возвращается в игру. Он создает банк, который получает признание и добивается устойчивого положения. Давид учитывает прежние ошибки и никогда их не повторяет. Новое предприятие во многих отношениях превзойдет старый банк.

Как известно, цифры не врут. Объем выручки говорит сам за себя: всего за десять лет существования фирмы Rothschild & Co ее капитализация увеличивается с 10 миллионов до почти 500 миллионов франков. При этом руководство фирмы все время стремится к сближению с лондонским домом и максимальному участию в его делах. Вместе с Ивлином проводится своеобразная рокировка: французские Ротшильды входят в совет директоров английского банка, а Ивлин получает соответствующее место в Париже – такой вот обмен взаимными услугами. Между двумя руководителями домов устанавливаются доверительные и дружеские отношения, от которых раньше они были далеки. В итоге Давиду де Ротшильду удается стать наследным принцем, претендующим на то, чтобы возглавить N. M. Rothschild & Sons после Ивлина.

Его соперник Фред Винтон не вынесет этого удара и, хлопнув дверью, уйдет навсегда. Давид теперь руководит двумя домами и в результате их объединения создает своего рода транснациональную компанию. Увеличив сферу деятельности в десять раз, она, вероятно, теперь может встать в один ряд с такими банковскими гигантами, как Lazard, City Bank, Barclays, HSBC.

Давида оставили без имущества в его собственной стране и даже лишили имени в 1982 году – для него у истории самый счастливый конец. Именно Давид в 2004 году и принимает смелое решение, вряд ли вызвавшее у кого-либо сожаления. Он прекращает практику установления цены на золото, которая еще некоторое время продолжала подчеркивать влиятельность семьи в денежных делах.