Секреты в тумане

— Видела это? — Калеб в очередной раз отложил билеты в сторону и показал разворот криминальной хроники сегодняшнего «вестника» с кричащим заголовком: «Городская легенда убивает!» Я кивнула — успела прочитать, пока пироги пеклись. Полученное редакцией письмо с манифестом темных гончих, бравших на себя ответственность за целую серию жестоких убийств, прокатившихся по Родену за последний месяц, стало настоящей сенсацией. Помимо списка жертв и перечисления совершенных убитыми преступлений авторы манифеста обещали, что это только начало. Роден погряз в беззаконии и преступности, и пришло время это исправить.

— Не зря с утра перед зданием редакции «вестника» было полно и синих мундиров охраны порядка, и серых одежд палачей.

— Да? — удивился оборотень. — Не обратил внимания. Как думаешь, быстро этих психов поймают?

— Очень сомневаюсь…

Я поежилась, вспомнив, как после прочтения свежего номера «вестника» металась по кухне, разрываясь между желанием хоть мольбами, хоть угрозами убедить Калеба прекратить участие в расследовании наркотдела, и порывом связаться с Ночным Кошмаром, чтобы уговорить ее пощадить моего друга, ведь он-то не преступник! Меня же гончие шесть лет назад не тронули, хотя я, пусть и вынуждено, участвовала в преступлениях Артура Ферроу. Но могу ли я рассказать гончим о Калебе, не подставлю ли я его таким образом? Я ведь понятия не имею, кто они и какие цели преследуют! Я еще помнила слова Ночного Кошмара в ночь перед смертью Артура Ферроу: «Ты перешла мне дорогу». В тот раз мне повезло, потому что дорогу темным гончим на самом деле перешла не я. Но кто знает, если я предупрежу Калеба о гончих, не окажемся ли из-за этого под ударом мы оба?

— Будь осторожен и постарайся не привлечь их внимание, — увы, это все, что я могла сказать другу. И это меня убивало.

* * *

Наутро после тумана университет гудел, обсуждая очередное происшествие. Мало того, что появилась новая потерявшая память жертва, так еще и охрана порядка забрала его, закованного в наручники, прямо из общежития. В этот раз сутки своей жизни потерял первокурсник, которого к тому же подозревали в торговле «феей снов» — небезосновательно, как украдкой подтвердил мне Калеб. Из передававшихся по коридорам слухов стало ясно, что студента якобы видели вчера перед туманом, сбывающим опасное снадобье на юге города, но именно этот промежуток он и не помнил! По просьбе Калеба я старательно ловила не только слова, но и мысли, в общем шуме мало отличая одно от другого, однако ничего более конкретного никто из попавшихся по пути к нужной аудитории студентов не знал. К тому же, чем ближе мы подходили к кабинету истории, тем меньше ожидающих зачета однокурсников заботил какой-то там арест.

«Если лишусь стипендии, придется искать другое жилье!»

«…из автобиографии лорда Карла Закхена мы знаем, что…»

«Стерва высокомерная, ходит тут как королева!» — о, а это, кажется, обо мне. Я быстро обернулась, но в толпе студентов было не понять, чью мысль я поймала.

«Да скажи ты уже хоть что-нибудь про мою прическу! Я всю ночь на папильотках спала!»

«Только бы не серебряная эпоха!»

Перед закрытыми до начала занятия дверьми уже толпились однокурсники, поэтому мы встали чуть в стороне, подальше от любопытных ушей. Калеб еще и не пропускающую звуки завесу наколдовал, чтобы наш разговор точно остался только между нами.

— Не нравится мне это, — нахмурившись, признался оборотень, когда я не смогла поведать ему ничего нового. — Будь эта забывчивость случайной, за два года даже силами ленивых студентов можно было вычислить, что дает такой эффект. Да и жертв при случайном отравлении наверняка было бы больше, а у нас даже десяток не наберется. Значит, кто-то стирает память другим избирательно и специально. Как думаешь, может тут быть замешан еще один менталист?

— Вряд ли, — не задумываясь, ответила я. — Ты сам сказал, срок всегда один и тот же — ровно сутки. Ты в этом уверен?

— Предыдущих жертв не арестовывали, так что да. Сутки. У первых двух на провалы в памяти не обратили внимания, думали, просто перепили. После третьего случая жертвы собрались в общежитии вместе с теми, с кем были в «потерявшиеся» дни, и по чужим воспоминаниям восстанавливали хронологию событий. Сама понимаешь, ничего, что могло бы так повлиять на товарищей, в коллективной памяти не нашли, зато у каждого из трех было хотя бы несколько часов, в которые их никто не видел. Потому-то и решили, что дело в каком-то новом пойле — вывод, что наши забывчивые студенты тайком от друзей хлебнули чего-то запрещенного, напрашивался сам собой.

— Ментальному магу нет нужды стирать целые сутки, если нужно убрать какое-то определенное воспоминание, — пояснила я свою уверенность. — Наоборот, чем меньше промежуток, тем незаметнее он пропадает из памяти, и тем меньше сил тратится. Сутки — сравнительно большой интервал, если не хочешь привлекать к себе внимания, столько убирать не будешь. А еще интересно, — задумалась я, — блок это или полное стирание…