Секреты в тумане

— Что? — не понял меня друг. Я мало рассказывала ему про специфику работы своего дара, до сих пор в этом не было нужды. Пришлось пояснять различия.

— Блок закрывает воспоминания на замок, если можно так выразиться, но они остаются в голове. Вспомни, как ты забывал и вспоминал о сейфе — это тоже блок, хоть и довольно хитроумный. А стирание — сам понимаешь из названия — безвозвратно. Что бы ни хранилось в стертом промежутке, нельзя вспомнить то, чего больше не существует.

— Как бы проверить… — загорелись глаза друга. Я помотала головой.

— Даже не думай. Как ты себе это представляешь? «Посиди спокойно полчасика, пока моя подруга пороется в твоей голове?»

— Ну, потом ты могла бы стереть этот короткий промежуток… — с надеждой в голосе подсказал оборотень, явно уже мысленно выбирая мне подходящую жертву.

— Нет! Но обещаю, если сутки воспоминаний потеряешь ты, я обязательно поищу их в твоей голове. Только не вздумай нарываться специально!

— И не думал, — пробурчал друг. — Неизвестно, что с жертвами за эти сутки произошло…

С этим я была полностью согласна. Один позабыл, как торговал «феей снов», вдруг, и остальные потеряли память не просто так? Липкий страх, который я старательно игнорировала в последние недели, снова напомнил о себе — Калеб ведь тоже связан с торговлей «феей», кто знает, может, дело именно в ней?

— Опять этот клоун, — презрительно процедил Калеб, прерывая мои размышления. Я проследила его взгляд и вздохнула — к аудитории приближался Генри Ласлоу с большим букетом розовых роз в руках. — Шестой год без девушки из-за тебя, а все никак не угомонится.

— Не думаю, что его некому утешить, — пробормотала я, пытаясь срочно придумать, как отказаться от букета и очередной порции громогласных, но фальшивых признаний. Как назло, поговорить мы с другом отошли в тупик, и отработанное за пять лет «ухаживаний» бегство было мне недоступно, а грубить в лицо и посылать куда подальше я так и не научилась несмотря на уроки Калеба. Воспитание часто оказывалось сильнее, да и нужные слова порой приходили в голову спустя несколько часов, когда было уже слишком поздно. Весь университет стараниями стенающего Генри считал меня жестокой стервой, годами то приближающей, то отвергающей пылко влюбленного в меня однокурсника. О своей безответной любви и моем бессердечии Ласлоу рассказывал так много и так красочно, что я сама почти поверила. Однако за фасадом страдающего героя скрывался расчетливый маменькин сынок, влюбленный не в меня, а в мое наследство. Эта любовь, кстати, была искренней.

— Не знал бы, что ему нужно, сам бы поверил, что ты над ним издеваешься, — озвучил мои мысли оборотень. — Все без изменений?

Я коснулась чужих мыслей, хотя не видела смысла этого делать — что бы ни случилось в моей жизни, у Ласлоу нет шансов.

— У него такая мечтательная улыбка, потому что он смотрит на меня, а представляет, как разгуляется на мое состояние после свадьбы, и как мамочка ему больше будет не указ, — я не стала добавлять, что к привычным уже мыслям добавилась еще одна — Ласлоу начал задумываться, какая часть моего наследства уже утекла мимо его рук к Калебу. Друга, который не то, что у меня, а даже у семьи денег не брал, подобное подозрение точно взбесит.

— Ну и дурак, за столько лет мог бы и по-настоящему влюбиться, — успел пробурчать оборотень до того, как Генри Ласлоу протолкнулся к нам мимо стоявших у дверей аудитории однокурсников.

— Фая, свет моей жизни! — не стесняясь свидетелей и присутствия другого мужчины рядом со мной, провозгласил Ласлоу с дебильной улыбочкой на лице. Я подавила желание закатить глаза, а вот Калеб не отказал себе в удовольствии фыркнуть, чем заслужил несколько презрительных взглядов от наблюдавших за представлением и мечтающих оказаться на моем месте студенток. Чего бы такого сделать, чтобы Ласлоу отвалил… Точно, придумала!

— Генри, как хорошо, что ты с букетом! — воскликнула я преувеличенно дружелюбно. Совсем уж дураком виконт не был, потому моя внезапная радость заставила его насторожиться и даже сделать небольшой шажок назад. — И именно с розами! Все же знают, как госпожа Дорваль любит цветы! Молодец, что догадался, с таким чудесным подарком мы точно без проблем сдадим этот зачет!

Однокурсники, поняв, к чему я клоню, одобрительно закивали и хищно воззрились на несчастный букет, отрезав Ласлоу путь к отступлению. Теперь Генри придется вручить цветы преподавательнице, иначе свои же за отнятую надежду на куски порвут! Про любовь госпожи Дорваль к цветам я не преувеличила — кабинет истории был буквально заставлен горшками и кашпо с самыми разнообразными растениями, половина из которых постоянно цвела. Все знали — провинился перед преподавательницей — неси букет или горшок с чем-нибудь ароматно цветущим, и тебя обязательно простят.

* * *