Секреты Ватикана

Индекс был опубликован в начале 1559 года, чему предшествовал декрет инквизиции, постановлявший следующее: "Пусть никто более не осмелится писать, издавать, печатать сам или заставлять печатать кого-либо, продавать, покупать, давать в кредит, дарить либо под каким-либо предлогом получать, держать у себя, хранить у себя или требовать от других хранить любые из книг и сочинений, поименованных в данном Индексе Сант-Уффицио". Указывались фамилии авторов, которых разделили на три категории; первая включала тех, кто совершил проступки ex professo (преднамеренно); вторая охватывала тех, кого осудили лишь за часть ими написанного; наконец, в третьей фигурировали произведения еретического содержания, увидевшие свет анонимно.

Новая версия Индекса, исключительной важности, была инициирована папой Пием IV после закрытия Тридентского собора. В пандан[123] к ней шли десять правил, или норм, имевших силу вплоть до 1896 года. Среди них, например, запрет мирянам читать Библию, переведенную на народные языки (вольгару). Действительно, в постановлениях Тридентского собора единственным авторизованным вариантом Священного Писания была признана латинская Вульгата. Все иные тексты — от "оригиналов" на греческом и еврейском языках до современных переводов — попали под запрет.

Индекс, отредактированный Тридентским собором, появился в обращении весной 1564 года под таким километровым заголовком: Index librorum prohibitorum cum regulis confectis per Patres a Tridentina Synodo delectos, auctoritate Sanctiss. D. N. Pii IV, Pont. Max. comprobatus, то есть: "Индекс запрещенных книг, согласно нормам, подобранным епископатом, собравшимся на Собор в Тренто (Тридент), утвержденный властью нашего святейшего Папы Пия IV". Конгрегация представила гигантскую программу цензурирования всех произведений, которые расходятся с официальным вероучением хотя бы в одном мельчайшем аспекте. Под топором палача пали Отцы Церкви (от Амвросия Медиоланского и Тертуллиана до Фомы Аквинского); медицинские трактаты, раскрывавшие секреты человеческого "механизма" (Гиппократ, Гален, Парацельс); философы (к примеру, Платон и Аристотель); историки (вроде Геродота, Тацита, Фукидида); античные классики чуть ли не в полном составе (Овидий, Вергилий, Гораций, Саллюстий, Тит Ливий, Плутарх, Гомер, Катон, Плавт, Эзоп).

Пристальное внимание было уделено еврейскому Талмуду, состоящему из Мишны, то есть кодекса Устного Закона, и Гемары — комментария раввинов. Эти фундаментальные книги еврейской мудрости и сострадания были сожжены в Риме при папе Юлии III в 1553 году. На Тридентском соборе установили, что евреи могли читать их вновь, но в очищенной форме, избавленной от противоречий с Новым Заветом, от "оскорблений и поношений католической церкви" и прочих непристойностей. Здесь стоит уточнить, что нет и не может быть уверенности в сколь-либо эффективном исполнении этих предписаний.

Конгрегация Индекса всегда пребывала в некотором подчинении у наводящей страх Верховной конгрегации инквизиции (Suprema Congregatio), которая, будучи прекрасно дотируемой, собиралась на свои заседания с завидной регулярностью — два раза в неделю, один из них — в присутствии понтифика. Между тем комиссия Индекса обладала более скудными фондами и весьма скромной численностью персонала; даты ее заседаний были менее частыми и определенными. Даже если официально на их заседаниях председательствовал кардинал, фактически курирующим сотрудником оставался секретарь, выбиравшийся среди членов ордена доминиканцев. Магистр Священного дворца — теолог папы — входил в обе Конгрегации сразу и обладал правом запрещать хождение и распространение тех или иных книг в городе Риме. Гораздо более прибыльной была должность секретаря инквизиции, которого по окончании службы (длившейся от одного года до девяти лет) возводили в ранг кардинала.

"Философия", оправдывавшая цензуру, табу и запреты, бросалась в глаза уже на обложке Индекса, украшенной прихотливой виньеткой: сверху два ангела придерживают картуш с надписью Index librorum prohibitorum, дополненный гербом царствующего папы; посередине святые Петр и Павел, один с ключами, второй — с мечом. Оба апостола пристально глядят на костер, где сжигаются книги, в то время как присные их продолжают бросать в пламя все новые и новые сочинения; снизу две строки, приписываемые Павлу (Деяния, 19, 19), которые послужили подписью к рисунку и обоснованием горящим страницам: "А из занимавшихся чародейством довольно многие, собрав книги свои, сожгли перед всеми, и сложили цены их, и оказалось их на пятьдесят тысяч драхм"[124].