Секс АНДЭ!

Было ужасно неловко. Отчасти из-за нее, отчасти из-за проекции на себя. Задумавшись над тем, насколько я дорогому Диме противна, я предложила Кристе пойти домой. Не для того, чтобы страдать, а для того, чтобы не видеть.

Когда домой подтянулись две эти подруги, нам было высказано все. И как некоторые тут нос задирают, а самих даже Женя побрезговал разложить. Как другие некоторые из себя строят, хотя кроме доек, предложить им нечего. И еще про все, что навскидку вспомнилось. Про американцев, про внешность, про невостребованность.

Скандал был что надо!

И в самом его разгаре, оглядев оскаленные щекастые лица, я вспомнила вдруг Сокчхо. Кошелки? Так Лерка их называла. Тех Девочек. Ну, так теперь мы сами – те самые Те. Жирные, помятые с вечного будуна и позабывшие все слова, кроме матов.

И я задумалась, что жить с журналистками, наверное, было бы не так плохо. Наверняка, это классные, интеллигентные девочки. С которыми мы будем мило и славно жить в Ха. Как с этими вот коровами, мы в Пхохане жили.

И кое-что еще.

Хватит жрать!

P.S. В голову пришло: раньше я все время ругалась, требуя какого-то особого к себе отношения, или защищая свои права… А теперь – со мной. Значит ли это, что я – «выросла», или, что девки деградировали еще сильнее?

28.10.99г.

Сегодня я опять ходила на свидание. Мне показалось, что это Скотт. Они и правда чем-то похожи. Сидя. Я написала ему записку и предложила встретиться. Он сказал, что придет и пришел. Так выяснилось, что никакой он не Скотт, а Эдам, приятель «наших» американцев. Ростом едва с меня!

Решив, что карты ошиблись, я про себя подумала: да, он не Скотт. Но где Скотт? Наверное, сидит в «Кинг Клабе» с Джоном и ржет, какие русские бабы – дуры. А кто такая, вообще, я? Толстая хрюшка, которая должна кланяться Эдаму до земли, за то, что он так оголодал. К тому же не буду врать. В темноте он очень похож на Скотта.

Как только я напилась, то сам факт, что у Скотта губы твердые и упругие, а у Эдама мягкие и тонкие, перестал меня беспокоить.

Как и то, что в самом начале, Эдам вел себя почти, как Ольгин Водила. Правда, когда я напилась и расслабилась, спросил: «Могу я поцеловать тебя?» Что же, лучше поздно, чем никогда…

О-о-о, мама и папа!

Не бывает некрасивых мужчин.

Я поняла, почему ничего не почувствовала с Димой. Дима слишком крутой. Надо было быть полной дурой, чтобы поверить, будто бы для него, наш секс, был чем-то личным. И в глубине души, я всегда это знала. Даже в тот миг, когда лежала под ним.

А Эдам…

Если бы не девки, я бы с ним трахнулась. Неважно, что он – не принц. Я реально, не умом и сердцем, а телом его хотела. Когда ТАК хотят, наверное, неважно, кто твой партнер за стенами спальни. Интересно, через сколько свиданий приличный американский юноша осмеливается спросить: «Можно я тебя теперь трахну?»

Пока он был в туалете, я пожаловалась на это Селине, а она принялась меня обнимать и говорить, что мужики меня недостойны. Я, мол, слишком хороша для них.

Я все еще была под градусом, но не могу свалить ее поведение на глюк. Она явно пыталась погладить меня по груди! Ну, по лифчику, не буду уж себе льстить.

Гос-с-поди! Какая гадость, она лесбиянка, клянусь своей зарплатой! Криста говорит, что у меня слишком живое воображение, а Ольга спросила:

– Ты бы с кем скорее пошла, с ней или со мной?

Сказать по правде, меня ни одна из них на это не вдохновляет.

3.11.99г.

В бар идти не было совсем никакого повода, а хотелось.

Я вспомнила, что сегодня День рождения Кевина из BSB. Он тут же стал для нас всех родным, и мы поехали в город – пить за здоровье Кевина. Теперь он может просто выбросить свою медстраховку.

Но в бар, каким-то, грешным делом, заглянули наши американцы. Кертофель был бледен и раздражен. Ему так скучно и плохо в Корее, что он не видит смысла в службе Своей Стране.

Именно так. Моя Страна, он произносит с таким выражением на лице, что за его спиной должен немедля возникнуть орел с распахнутыми крыльями и зазвучать гимн.

Я ему немного завидую: любить что-либо всем сердцем мне не дано, а после того, как я внушила себе, что Кан – не бог и поступил, как скотина, в душе пустует святое место. Мне тоже хочется перед чем-то благоговеть. он даже не может применить свои воинские навыки.

В общем, его тоска по кровопролитию, в котором он никогда не бывал, задела меня. Вскипел в крови алкоголь.

– Езжай в Чечню! – предложила я. – Там весело: боевики с автоматами бегают, все стреляют, вокруг снаряды грохочут, тра-та-та! Только немного опасно: могут убить.

В памяти эхом отозвалось то время, когда я верила, будто Кан убит и скорбела, аки вдова. И толстая рожа Керта, хотевшего воевать, показалась еще противнее. Ведь где-то, на самом деле, сейчас шла война. Чьи-то любимые падали на чужую землю, глядя широко раскрытыми глазами в чужое небо, а этот мудозвон сидел в баре, и хотел еще убивать.

Услыхав о Чечне, Керт важно надулся и тоном киногероя сказал:

– Мне очень неприятно вам это говорить, девочки, но, если Россия и дальше будет продолжать войну в Чечне, США будут вынуждены вмешаться!