Секс АНДЭ!

Ольга сегодня напилась до потери пульса. На пьяную голову она оказалась намного умнее и полчаса жаловалась мне на то, какой урод ее любимый водитель, к тому же, не любит ее. Я с этим абсолютно согласна, но все-таки, ей не стоило хватать чувака за шиворот и пинком выставлять за дверь.

Хотя бы потому, что он приходил не к ней, а сменить микрофон в «караоке». Водила быстро притащил подаренный ему альбом с Олиными фото и велел мне ей передать, что между ними все finish.

Еще одно доказательство: как быстро уходят те, кому ты нах не упала.

***

Поска взялся за старое: перестал платить за столы.

Направляясь в рум, мы твердо решили: грубим и добиваемся, чтобы нас выгнали. Чаевые он у нас отбирает. Денег за столы мы сто лет не видели: все идет на оплату Поскиной девушки. Так что в задницу это счастье: не хотим спонсировать его половую жизнь.

И напрасно заулыбались гости, возжелавшие нашего общества! Дружно рявкнув: «Ан-нёнхасие!» (здравствуйте), мы сели за стол, придвинули к себе блюдо с фруктами и принялись жрать.

Мужички просто обалдели!

– Вы что? Голодные?

– Ну, а то?! – ответили мы, разливая виски на шестерых.

Вместо того, чтобы возмутиться и нас прогнать, как делали остальные, эти гости вдруг всполошились.

– Вы когда последний раз ели?

Мне стало стыдно. Мне и Тичеру.

– Ах. Спасибо, что спрашиваете… Менеджер наш – козел, не кормит. Еле ноги таскаем…

Гости что-то возмущенно заговорили, а один побежал в коридор, как выяснилось позже, за «стэйком». Мы смутились и принялись наливать и им, и вообще стали вежливее. Дядюшка примчался, с личным визитом и как-то совсем уж сомлел, когда его сурово призвали к ответу за то, что мы голодаем. Мы слушали и кивали, подпускали слезу и пытались втянуть в себя налитые щеки.

В наказание Поска решил нам спеть. И затянул свою «Бессаме мучо».

Сидя за столом, я сплевывала виски в баночку из-под чая, делая вид, будто запиваю. Очень удобный трюк. Вот только коварный: забудешься, не из той банки глотнешь… И ладно еще, если из своей!

Тут мне в голову постучалась Идея!

Паскаль, наконец, допел, вытер лоб с зеленого лба. Опять бухал вчера, сволочь. Скотина, неразумная. Не может, а пьет. Потом лежит пластом, мучается, никак отойти не может.

Я поставила банку на стол, взяла стакан и щедро плеснула туда вискаря из бутылки. Не потому, что я – добрая, а потому, что знаю, как тяжело бывает с похмелья.

Поску передернул, он сильно позеленел и отказался. Я развела руками: видите, господа саннимы? Сплошное неуважение к трудящимся из советских стран!

Тогда мой гость взял стакан и настойчиво предложил его Паскалю. На этот раз дядюшка отказаться уже не смог. Он полоснул меня взором, тоскливо посмотрев на вискарь, набрал в рот воздуха, опрокинул спиртное в свое тощее горло и с дрожью выдохнул.

Улыбаясь, как добрая фея, я двумя руками, плеснула в пустой стакан «чаю». Запить. В его глазах на миг что-то отразилось: он явно не верил мне, но… проглоченное уже просилось назад и запить было просто необходимо. Паскаль схватил словно ястреб, схватил бокал и запрокинув голову… проглотил.

Никогда не забуду его глаза, когда он понял, что это был чай и взвился под купол комнаты.

– А, щщщибаль! – возопил он и зажав рот, рванул прочь из рума.

– Ниче я не блядь, – возразила я и сделала книксен.

– Это жестокая шутка, – сказал Ольгин гость.

Я кротко кивнула: вчера мы каждые двадцать минут, в бикини, танцевали при пустом зале, пока Поска стоял в пальто и следил за временем по часам. Очень живо так, танцевали. Чтобы не околеть.

Гость смущенно потупил взгляд и попросил прощения.

– Лина! – сказал суетливый очкарик, мой гость, поправляя свои очочки, болтавшиеся на тонком носике. – Как хорошо ты говоришь по-английски! Ты умная и красивая. Ты должна найти себе работу получше.

– Обязательно! – заверила я. – Вот, вернусь домой, напишу книгу и стану звездой.

– Глупости! – сказал он, не поверив, что я была юным журналистом. – Ты должна пойти ко мне в секретарши.

Прямо анекдот. «Что еще она может делать?»

– Зачем?

– Я хочу тебя! – сказал он.

Я демонически рассмеялась. У бога дурацкое чувство юмора. Чем больше я стараюсь ничего о себе не мнить, тем худших экземпляров он мне подсовывает. Это, например, похож на цыпленка, побывавшего в Бухенвальде.

– Секс андэ!

– Нет, не секс! Мы будем разговаривать и целоваться!

Я посмотрела на его обветренные губки, вечно мокрые из-за того, что он постоянно их облизывает и сказала, что говорить мы с ним будем здесь.

7.11.99г.

Эта компания, они политики, сегодня снова явилась в клуб, специально к нам. Чику, – это я так своего гостя вчера почему-то обозвала, тоже зовут мистер Чжон и Ольгиного – Чжон. А двух остальных – Ким. Мало у них фамилий, что ли?

Зато их шефа, внимание, плачьте неверные, как и нашего зовут мистер Кан.

Тоже было весело. Особенно, когда Поска залетел в наш рум, при пустом-то клубе, с воплями:

– Андрес! Го дэнсин!

А мы обняли его и расцеловав в обвислые щеки, объявили, что у нас «тэйбл». Ну и рожа же у него была.

8.11.99г.