Секс без любви

— Нет, — Хантер взял мою сумку. — Другой багаж у тебя есть?

— Нет. Ненавижу проходить все эти проверки.

Мы вместе прошли через шумный аэропорт и парковочную площадку. Хантер шагал до того размашисто, что я слегка отстала, и это позволило мне полюбоваться его фигурой в летних шортах. Бьюсь об заклад, у этого парня накачанные мышцы.

Когда мы добрались до его машины, я ничуть не удивилась, обнаружив новенький пикап, черный и блестящий. Хантер первым делом подошел со мной к пассажирскому сиденью. Стоило ему открыть дверцу, как выдвинулась электрическая ступенька. Вот и прекрасно, потому что сиденье находилось довольно высоко от земли. Хантер пристроил мою сумку в задней части кабины, после чего уселся за руль.

— Что скажешь?

— Эта штука такая большая.

По лицу его скользнула непристойная улыбка.

— Мне уже приходилось слышать это раньше. Причем частенько.

— Я про грузовик, — вздохнула я. — Мне еще не приходилось бывать внутри пикапа.

— И как тебе тут?

Машина Хантера ничем не напоминала рабочий грузовичок. Скорее уж, это был стильный внедорожник с роскошной отделкой и массой электроники.

Я одобрительно кивнула.

— Мне нравится. Самое то для тебя.

— В самом деле? — положил он руку на руль. — А ты на чем ездишь?

— На чем, по-твоему, я езжу?

Он прищурился, словно обдумывая что-то, затем включил задний ход.

— «Приус». Ты водишь «Приус».

— Как ты узнал? Анна сказала?

— Нет. Твоя подружка Анна не желает делиться со мной ни граммом информации о тебе. Я не сумел вытащить из нее даже номер твоего телефона.

— Тогда как же ты его узнал?

— Подходит тебе. То же самое, что ты сказала про мою машину.

Подрулив к выезду с парковки, Хантер вставил в автомат талончик и заплатил сорок долларов.

— Ого. Еще дороже, чем парковка в аэропорту Кеннеди.

— И пробки здесь больше. И цены на недвижимость.

— Почему же многим так нравится это место?

Хантер кивнул на окно.

— Солнце круглый год. Что может быть лучше?

— Мне нравится жить там, где есть четыре времени года.

У Хантера вырвался смешок.

— Знаешь, Анна была права.

— О чем ты?

— Это ведь она сказала, что мы с тобой полные противоположности и можем, если что, убить друг друга.

Проехав через лабиринты улиц, Хантер выбрался на шоссе.

— Ну что, Наталья Сбальято-Нумеро, почему ты дала мне неверный номер телефона и не разрешила Анне поделиться со мной настоящим?

— Решила, что так будет лучше.

— Лучше для кого?

— Для нас обоих.

— Стало быть, ты знаешь, что для меня лучше всего?

— Просто не хочу, чтобы ты страдал от разбитого сердца.

Хантер взглянул на меня с усмешкой.

— Разбитое сердце, вот оно как? Думаешь, что если я провел ночь в твоей постели, то теперь буду страдать по тебе всю жизнь?

— Прошло девять месяцев, — повернулась я к нему, — а ты все еще не даешь мне покоя. А ведь между нами даже ничего не было.

— В одном Анна ошиблась, — покачал головой Хантер. — Она сказала, что мы полные противоположности, но самоуверенности в тебе ничуть не меньше, чем во мне.

Выбравшись на трассу 405, мы повернули на север, а не на юг, где жила сестра Анны Саманта. Эту ночь я собиралась провести у нее.

— Ты едешь не туда.

— Глупости. Сэм сказала, что ты должна была сегодня ездить с ней по делам.

— Верно. Но Сэм живет на юге, а не на севере Лос-Анджелеса.

— А‑а‑а, вот ты о чем. Ты все еще думаешь, что проведешь весь день в компании Саманты.

— Так мы планировали…

— Я согласился взять на себя ее обязательства, так что этот день ты проведешь со мной.

— Зачем тебе это понадобилось?

— Пока ты в моей машине, тебе не удастся сбежать от меня.

* * *

— Боже, какой восхитительный запах.

Второй в списке Сэм значилась поездка в цветочный магазин, где нам предстояло забрать восемнадцать букетов сирени. Пока продавщица упаковывала их, я бродила по магазину, принюхиваясь к разным цветам.

— Что это ты тут нюхаешь?

— Душистый горошек, — я наклонилась к изящному цветку.

Хантер последовал моему примеру.

— Пахнет и правда здорово.

— Правда же? Мне сразу вспомнилась бабушка. Мне было лет десять, когда мы с мамой поехали в Италию навестить ее. Вокруг маленького домика бабушки тянулся забор, и весь он был увит душистым горошком. Праздничный соус по воскресеньям и аромат цветов — я всегда вспоминаю их, когда думаю о бабушке Валентине. Она умерла, когда я была еще подростком. Мама и сейчас готовит по воскресеньям праздничный ужин, но в Ховард-Бич, где она живет, слишком холодно для того, чтобы душистый горошек рос на улице.

— Так у тебя большая итальянская семья?

— Четыре девочки. Каждое воскресенье мы собираемся на ужин у мамы. У двух моих сестер свои дети — по две девочки у каждой. Сам видишь: в нашей семье не так уж много тестостерона.

Продавщица вернулась к прилавку.

— Мы упаковали ваши цветы. Если вы подъедете к задней двери, мы погрузим их в машину.

— Прекрасно, — кивнул Хантер. — Вот это мы тоже возьмем, — указал он на душистый горошек.

— Надеюсь, это не для меня. Я не смогу взять его в самолет.

— Нет, это мне. У меня в доме нет цветов. К тому же, — подмигнул он, — тебя может порадовать его аромат после пробуждения.