Секс без людей, мясо без животных. Кто проектирует мир будущего

Затем мы видим Ричарда Рэнгэма, профессора биологической антропологии в Гарвардском университете. «Мы вид, рожденный любить мясо, — говорит он. — Оно нам невероятно помогло. Как только мы начали готовить мясо, мы получили доступ к огромным запасам энергии. Эта энергия подарила нам большие мозги и позволила стать людьми — физически, анатомически». То есть любить мясо — нормально, это в человеческой природе, и оно сделало нас людьми. «Охотники и собиратели по всему миру начинают тосковать, если несколько дней подряд охотники возвращаются с пустыми руками. Лагерь затихает. Танцы прекращаются. И тут кто-то ловит добычу! — восклицает профессор, сжимая кулаки от радости. — Они приносят мясо в лагерь или в наши дни — кому-нибудь на барбекю. Все ликуют».

Во второй половине видео Пост объясняет, как, собственно, выращивалась говядина. Послушать его, так это пустяки: «Мы взяли несколько клеток у коровы — стволовых клеток мышечной ткани, которые могут стать только мышцами, — поясняет он. — Нам почти не приходится ничего делать, чтобы клетки делали то, что нужно. Несколько клеток, взятых у этой коровы, могут превратиться в десять тонн мяса». Раз плюнуть.

В реальности все немного сложнее. Во время биопсии у взрослого животного берут стволовые клетки; они называются «начальные клетки», потому что могут расти, делиться и становиться жиром и мышцами (если вы порежетесь, ранка затянется благодаря таким клеткам). Чтобы запустить процесс, нужно совсем небольшое количество начальных клеток — хватит биопсии размером с зернышко кунжута, — и брать их можно у животного под анестезией, если угодно. Начальные клетки помещаются в лоток, погружаются в субстрат из питательных веществ и факторов роста [61], после чего отправляются в биореактор для ускорения размножения. Из одной клетки получается две, из двух — четыре, из четырех — восемь и так далее, пока их количество не достигнет триллионов. Их организовывают в гелевой матрице, где они принимают форму мышечных волокон, которые потом укладывают слоями. Требуется около десяти недель, чтобы вырастить достаточно клеток для бургера, но, поскольку рост экспоненциален, нужно всего двенадцать недель, чтобы произвести достаточно мяса для 100 000 бургеров (по словам Марка Поста, из одной коровы можно сделать две тысячи бургеров, а прожить перед убоем она должна как минимум 18 месяцев). У мяса для котлет, крокетов и сосисок нет особой структуры, и производить его сравнительно просто; а вот для сирлойн-стейка потребуется серьезная работа, чтобы жир, хрящи и мышцы обладали правильной текстурой и располагались в нужной последовательности. Точно так же, как развитие ИИ подстегивается рынком секс-роботов, технологии культивирования ткани будут развиваться быстрее благодаря возможности выращивать куски мяса.

В отличие от животного мяса чистое можно проконтролировать вплоть до последней клетки. Теоретически возможности бесконечны: мясо с дополнительными жирными кислотами омега-3 для противодействия болезням сердца, вызванным употреблением животных жиров; мясо без риска подцепить кишечную палочку или сальмонеллу, ведь выращивать кишечник животного не нужно и животное не обделается от страха, когда его убьют (что происходит даже на самых дружелюбных фермах). Новые текстуры, вкусы и формы мяса, которые невозможно получить от животного. Фуа-гра без принудительного откорма. Кошерный бекон без свинины.

Но ничего из этого пока нет на рынке, хотя стартапы по всему миру сбиваются с ног в гонке за первое место. Они берут себе пасторальные, благонравные названия вроде «Миссионерские амбары», «Современный луг», «Мемфисское мясо» [62] и Fork & Goode [63]. Самыми широкими шагами идут калифорнийские предприниматели — благодаря инвестициям, которые может предложить только венчурный капитал Кремниевой долины. Мясная промышленность в одних только США стоит больше триллиона долларов [64]. Тот, кто выбьет себе здесь местечко — даже если завладеет всего одним процентом рынка, — гарантированно заработает миллиарды.

***

Все это я знаю потому, что за две недели до поездки в Калифорнию, дождливым лондонским днем встретилась за чашкой кофе с мужчиной по имени Брюс — он не ученый и не предприниматель, но больше любого другого человека на планете способствует появлению новой чистой мясной индустрии. Два часа напролет Брюс сидел, придвинувшись ко мне и облокотившись на стол, и рассказывал — убедительно, напористо, неотрывно, засыпая меня цифрами, именами и фактами, которые очень просил записать, — о том, как он узрел и вкусил спасение планеты и взял на себя миссию принести его как можно большему числу людей.