Секс и офис. Как сделать успешную карьеру и устроить личную жизнь

В воспоминаниях это выглядит так весело! На самом деле, когда вы молоды и простодушны, все воспринимается гораздо трагичнее. Иногда ваши самые благие намерения приводят к обратным результатам. Одним из моих заданий было дважды в день класть по таблетке «Алка-Зельцер» в конверт и прикреплять его к сценарию рекламы этого средства. Когда дело доходило до демонстрации продукции, диктор говорил: «Послушайте, как она весело шипит». При этих словах он бросал в стакан с водой настоящую таблетку «Алка-Зельцер», и она «весело шипела». (Конечно, разумнее было бы дать звуковую имитацию поднимающихся пузырьков, но в то время радио было правдиво.)

Меня осенила блестящая идея. Почему бы не использовать более дешевые средства? Я извела много таблеток, пока не нашла несколько штук, которые действительно замечательно шипели. Я их очень аккуратно достала из воды, высушила и отложила для программы. Да, они шипели сильнее, и звук был громче, — но всего лишь секунду. Раздавался оглушительный хлопок, и тут же шел бодрый голос диктора.

Белки, олени и техники

Во время работы над рекламой «Алка-Зельцер» я безумно влюбилась в Скитча Хендерсона, молодого пианиста, который играл в студийном оркестре. Я была бы на седьмом небе, посмотри он в мою сторону, но увы! Парень даже не знал о моем существовании, хотя я все время бесшумно крутилась около него.

Поздним летом в течение двух недель у меня была очень эмоциональная жизнь. Постоянная секретарша телевизионного отделения ушла в отпуск, и я заменяла ее. На время меня даже отпустили из колледжа.

Телевизионная башня возвышалась над городом, а внизу простирался зеленый массив. Вокруг плавательного бассейна бродили олени, прыгали белки; они подбирались прямо к входной двери, выпрашивая лакомства. Зверушки были ручные, чего нельзя сказать о техниках. С высокими белыми лбами и сверкающими взорами, они казались совсем дикими. Если не брать во внимание их светлые головы, заполненные всевозможной информацией, более агрессивных особей я не видела.

Возможно, беда состояла в сущности демонстрируемых телепередач. В то время по телевизору показывали в основном спортивные программы: по пятницам — бокс, по понедельникам — борьбу. Оставались вторник, среда и четверг, когда мужчинам делать было нечего, кроме как тренироваться в выкручивании рук друг другу, злиться на секретаршу или ухлестывать за ней.

Так как у меня не было машины, то пятеро из них подвозили меня по очереди утром вверх по склону на работу, вечером — вниз с работы. Я очень боялась их обидеть или каким-то образом поставить себя в двусмысленное положение. По дороге вверх я опускала стекло и высовывалась из машины как можно дальше. Единственное, что спасало меня от падения, — это присутствие волшебника, который проверял все машины, вызывающие у него подозрение. Если ко мне начинали приставать, то у меня всегда была возможность отбиться, так как у водителя одна рука непременно лежит на руле.

Вот какой была моя первая работа. Но я рассказала только об одной — впереди еще восемнадцать. Скорее дальше! Я хочу, чтобы вы знали — у меня большой опыт жизни в офисах.

Агентство талантов

Вторым моим «университетом» стало Главное управление Музыкальной корпорации Америки (МКА) в Беверли-Хиллз, очень авторитетном агентстве. (Я закончила колледж и трудилась секретарем на полную ставку.) Подобные учреждения подбирают работу в кино, на телевидении, в ночных клубах и театрах для актеров и писателей за 10 процентов от положенной претендентам зарплаты. В большинстве своем творческие люди не хотят искать работу, а ждут, пока она сама их найдет. Популярные личности не сидят без дела. У Джека Леммона всегда была работа, а Джек Орандж (надеюсь, что это его не настоящее имя) постоянно пребывал в простое, и в агентстве ему мало чем могли помочь. Но он всегда находился на учете: это часть игры.

В то время МКА представляли Бетти Грейбл, Бэт Дэвис, Полетта Годар, Дик Пауэлл, Эррол Флик, Альфред Хичкок, Эдгар Берген, Джоан Крофорд и другие знаменитости тех лет. Обстановка меня завораживала (как и других юных сотрудников), когда я входила в здание. В мягких коврах ноги проваливались по щиколотку, люстра слепила глаза, вокруг красовалась изящная мебель, и все это стоило больших денег. Здание МКА выглядело как дворец эпохи короля Георга, и туристы всегда толпились у дверей в ожидании осмотра.

В том здании, где сидели секретари, не просматривалось ничего георгианского. В нем было все необходимое, но оно не напоминало каменный замок с завитушками для правдоподобия. Здание походило на аквариум, из которого выплывали сотрудники с отсутствующими, как у рыб, взглядами. (Слишком много времени проводили в ночных клубах.)

Мой начальник, который был главой музыкального отдела, был неравнодушен к светло-горчичному цвету и потрясающе выглядел в розовых рубашках.