Секс и тщеславие

— Да, твоя мама упоминала. Часто туда ездишь?

— Сейчас в лучшем случае раз в год — и то, считай, повезло.

— А зачем ты вообще переехал в Нью-Йорк? Ты мог бы работать в другом месте, где пляжи получше.

— Я всегда хотел сотрудничать с этой фирмой. Они создают осознанно спроектированные, доступные и экологически безопасные пространства для простых людей. Я знаю, тебе не понять.

Люси нахмурилась:

— Почему ты так говоришь? Оттого что я работаю только с богатыми людьми?

Джордж слегка ухмыльнулся:

— Это ты сказала, а не я.

— Послушай, многие из моих клиентов и впрямь богаты, но художникам нужно зарабатывать на кусок хлеба. Моя самая важная задача — знакомить коллекционеров с молодыми, начинающими художниками, которым очень нужна поддержка. Особенно это касается меньшинств, и я на их стороне, делаю все, что в моих силах, чтобы помочь им продвинуться по карьерной лестнице. Я стараюсь, чтобы их работы оказались у самых достойных и вдумчивых коллекционеров из числа моих знакомых и чтобы они получили должное внимание.

— Извини, если я неправильно понял. На днях за обедом Фредди ввел меня в заблуждение, — с сожалением сказал Джордж.

— Что ж, у Фредди прекрасно получается опошлять мою работу. Этакий диванный эксперт. Не терпится посмотреть, что он в итоге сделает со своей жизнью.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что он пользуется всеми привилегиями, которых у меня никогда не будет.

— О чем речь?

— Прежде всего, он мужчина, и счастливые номера генетической лотереи выпали ему непосредственно в день рождения. Глядя на его мягкие волосы Киану Ривза и черты лица, унаследованные от отца, большинство людей даже не догадывается, что в нем есть хоть капля китайской крови. Он вырос со всеми привилегиями отпрыска мужского рода из семейства Черчилль. Да тут весь город обслуживает таких, как Фредди. Он выпускник Принстона и может вступить в любой из частных мужских клубов, в какой только захочет.

— В Нью-Йорке остались частные клубы, в которые не допускают женщин?

— Уж поверь мне! Вот, к примеру, есть один старый эксклюзивный мужской клуб, вынужденный мириться с женским присутствием. Знаешь, что там сделали? Втайне изменили меню, чтобы блюда, которые нравятся женщинам, были ужасными, и теперь готовят салаты, рыбу, курицу — все легкие блюда — нарочно отвратительными в надежде, что это оттолкнет женщин и они передумают ходить туда. А стейки и гамбургеры для мужиков так и остались вкусными.

— Ха! Коварно. Тем не менее Фредди хороший парень. Если он член всех этих старых душных клубов, я думаю, он станет активным сторонником перемен.

— Конечно. Я обожаю своего брата, но все же непросто быть родственником этого обаяшки. Знаешь, что однажды случилось? Мы ехали в лифте, возвращаясь домой из спортзала. Я была в спортивной одежде, держала большой бумажный пакет с едой навынос. С нами в лифт зашла какая-то дама — очевидно, пришла к кому-то в гости. Она улыбнулась мне и спросила: «С чаевыми не обижают?»

Джордж тупо уставился на Люси:

— Что она имела в виду?

— Ну, я тоже не поняла, но, когда Фредди начал истерически смеяться, до меня наконец дошло. Дама решила, что я курьер. Как будто я была китайской доставщицей. Со мной вечно так, но никто никогда не принял бы Фредди за курьера.

Джордж потрясенно покачал головой. Внезапно ему в голову пришла идея.

— Слушай, а нет у тебя каких-нибудь знакомых художников, которые захотели бы расписать одну стену? Мы переделываем детский парк в Бронксе, и я задумал роспись — она должна со стены переходить на рампу для катания на коньках. Бюджет невелик, но я думаю, что это может быть хорошей рекламой для художника.

— Ты издеваешься? Да я знаю около сотни художников, которые с радостью воспользовались бы такой возможностью, — взволнованно затараторила Люси.

— Отлично. Я попрошу своих коллег связаться с твоими знакомыми.

Они оба смотрели на океан несколько мгновений, а потом Люси решилась снова заговорить:

— Думаю, теперь моя очередь извиняться. Прошу прощения, что могла показаться излишне колючей… просто Дитч-Плейнс для меня особенное место. Папа частенько водил меня сюда, когда я была маленькой. Он дружил с владельцем «Ист Дек», чудесного старого мотеля, который раньше находился напротив парковки, и поэтому все время привозил меня сюда, на этот пляж. Здесь он научил меня плавать в океане…

— Прошу прощения, если я своими словами оскорбил твой любимый пляж. Мой отец тоже научил меня плавать в океане, но это было в Куджи.

Люси глубоко вздохнула и решилась произнести то, о чем всю неделю думала.

— Знаешь, тогда в моей мастерской ты сказал об одной картине нечто такое, что меня поразило…

— О той — белой?

— Да, о ней. Я потом ее рассматривала и отчетливо вспомнила, как умер папа. У него случился сердечный приступ прямо при мне. Думаю, я просто стерла случившееся из памяти до того дня…

Джордж пристально посмотрел ей прямо в глаза:

— А сколько тебе было?

— Восемь.