Секс-символ (СИ)

— Да, мало! Во-первых, ты идёшь туда с целью найти кого получше. И, во-вторых, в таких платьях в публичные места не ходят! Это не платье, это ночнушка! Лучше бы розовенькое надела, — тётя Фели подёргала себя за розовый халатик. — В красном ходят неприличные женщины, а в розовом — все звёзды и светские львицы. К тому же блондинкам розовый к лицу. Ну как тебе ещё внушить, чтобы ты следовала модным тенденциям?

— Никак! — Вирхиния яростно захлопнула дверь. Закрылась на ключ.

Тётя Фели глубоко вздохнула.

— Ну и чего вы уставились? — обратилась она к трём зрительницам. — Цирк закончен, клоуны сдохли, — и ушла вниз по лестнице, унеся с собой Барби и приговаривая: «Ох, уж эти дети, покоя от них нет, а толку никакого. Жаль, что мы живём в двадцать первом веке, а не в пятнадцатом. Как было тогда хорошо — выдали замуж, хочешь — не хочешь, твои проблемы. А тут одни капризы. Мешок с деньгами сам в руки падает, а она нос воротит. Жить не умеет совсем!».

К завтраку Вирхиния не вышла — заявила, что, пока тётя Фели не принесёт ей извинения, желательно в присутствии всего квартала, она не сядет с ней за один стол. Тётя в ответ показала дочери кукиш. Довольная собой, она с аппетитом уплетала блинчики и рассуждала о глупости юного поколения. Маргарита была с тётей солидарна, пройдясь по «лени и неблагодарности» Агустины. Последняя, хмурясь, из еды съела лишь яйцо, сообщив: она на диете из-за жировых складок на всём теле. Агустина была худа как доска, но Фернанда вмешиваться не стала, уверенная, — к вечеру племянница проголодается и накинется на еду ястребом.

Настроение же Фэр с самого утра испортил телевизор. Симпатичная дикторша в нём поведала: знаменитый Фантом-убийца укококошил ещё одну жертву — молодую девушку из благополучного района Бельграно. Рисунок стандартный — жертву истыкали ядовитой иглой и утопили в ванной. Но была и неожиданность — маньяк усложнил схему, отрезав девушке язык, и перед убийством вступил с ней в половую связь. Было ли это изнасилованием или добровольным согласием, экспертами ещё устанавливалось, но комиссар Гальяно поспешил объявить маньяка мужчиной. У Фернанды, однако, осталось сомнение. Не обязательно, что человек, с которым у жертвы был сексуальный контакт, и убийца — одно лицо.

Разглядывая физиономию комиссара на экране, Фэр злилась и на него, и на себя, и на маньяка, но больше всего на Джерри. Это он виноват в том, что убийца ещё на свободе.

— Фернанда! Фернандита! Фернанда Ривас! — лишь с третьего раза Фэр услышала возгласы тёти над ухом. — У тебя в кармане что-то звенит.

И точно. Телефон! На дисплее светилось имя Джерри.

— Алло!

— Хэллоу, мисс инспектор! — услышала она насмешливый возглас в трубку.

— Привет.

— Ты сегодня свободна?

— Ну да…

— Значит, я заеду к полудню. Будь готова.

— Готова к чему? — нахмурилась Фернанда.

— Будем претворять в жизнь наш план, — радостно объяснил он. — Поедем по магазинам.

— По магазинам? Зачем?

— Чтобы купить тебе наряд к вечеру.

— К какому вечеру? — Фэр понимала всё меньше и меньше.

— Вечером мы идём на показ мод.

— К-куда?

— На показ мод. Модельер — моя подруга. Я не могу пропустить это мероприятие.

— А я тут причём?

— Мы же заключили пакт, май дарлинг, ты забыла? Для всех ты — моя невеста, и должна всюду меня сопровождать. Увидимся через три часа, — и в телефоне раздались короткие гудки.

Нет, это не человек. Это пришелец какой-то! Невыносимо непредсказуем.

Через три часа Фернанда уже выходила из красного Феррари на Авенида Санта Фе, где разместились дорогущие бутики. Она была так взбудоражена, что простила Джерри все прегрешения.

— Нужно подобрать что-то необычайно элегантное для сеньориты, — велел Джерри продавщице, усаживаясь в кресло в одном из магазинов дизайнерской одежды и беря стопку журналов.

И начались долгие, бесконечные примерки, которые Фэр всегда на дух не выносила. Но Джерри умудрился раскритиковать каждое из платьев, что ей предложили в бутике. Первым было золотистое мини с корсетом, расшитым пайетками и стразами.

— Безвкусица! — констатировал факт Джерри, когда Фэр предстала перед ним.

Розовое платье с сердцем на груди он назвал проститутским, от чего Фернанда захотела его стукнуть (платье ей понравилось).

Длинное синее платье из органзы с бантом на бедре Фэр показалось очаровательным. И оно подходило под цвет её глаз.

— Такой бант только на шею собаке вешать, — безапелляционно сказал Джерри, отбрасывая в сторону очередной журнал.

После того как Фэр перемерила не менее двадцати платьев (и ни одно Джерри не оценил), она жаждала убивать. Последнее платье, которое она надела, — бежевое в рыжую продольную полоску, тоже было раскритиковано.

— Что за прошлый век?! Здесь явно над нами смеются! — объявил Джерри, вставая с кресла. — Переодевайся, май дарлинг, пойдём в другой магазин.

— Ваш муж невыносим, — не удержалась продавщица, снимая с Фернанды платье в примерочной.

Фэр, решив не вдаваться в детали, молча кивнула. А вдруг продавщица подумает, что она любовница капризного богача? Лучше уж пусть считает, что Джерри её муж.