Сексуальная жизнь Катрин М. (сборник романов) (ЛП)

У меня никогда не было причин опасаться грубости или жестокости в моих путешествиях по сумрачным землям сексуальных миров, населенных народами, чьи внешние признаки принадлежности к той или иной социальной группе снивелированы сексуальным эгалитаризмом. Напротив, там я нередко была окружена заботой и вниманием, которые не всегда выпадали на мою долю в привычных координатах бинарных отношений… Что до «страха перед блюстителем порядка», то он у меня начисто отсутствует. Во-первых, я испытываю по-детски безграничное доверие к способностям своего партнера в каждом конкретном случае контролировать ситуацию и обеспечивать безопасность — следует отметить, что со мной действительно ни разу ничего не случилось. Во-вторых, я устроена таким образом, что, очутившись перед лицом более или менее сурового контролера, требующего предъявить в трамвае билет, который я не могу найти, потому что засунула его не в тот карман, я способна изведать чувство острейшего стыда и почувствовать себя навеки опозоренной, в то время как, будучи застигнутой в голом виде в общественном месте и уличенной в грехе эксгибиционизма и нарушении нравственности, я не испытала бы ничего, кроме глухой досады. Дело в том, что во втором случае арестованное представителями власти тело принадлежало бы мне в той же степени, что и тело, насаживаемое на члены призрачных фигур в ночном Булонском лесу, то есть в очень малой степени. Меня в этом теле почти что и нет, а есть только оболочка, маска, пустой сосуд. Отрешение, беззаботное беспамятство, берущее начало в свойственных мне в вопросе совокупления — как, впрочем, и в других вопросах — качествах постоянства и железной решимости, связанных в свою очередь с описанной выше диссоциацией личности; здесь возможны два варианта развития событий: либо сознание тонет, поглощенное несгибаемой силой намерения, и, как следствие, не в состоянии более обеспечивать необходимую для оценки происходящего дистанцию, либо, наоборот, отдав бразды правления физиологическому автоматизму, сознание растворяется в небесной вышине и теряет с происходящим всякую связь. В такие моменты ни один объект внешнего мира не в состоянии каким бы то ни было образом воздействовать ни на мое тело, ни на тело моего партнера, потому что кроме занимаемого этими телами в данный момент пространства никакого внешнего мира не существует. И в этом пространстве тесно! Сношающимся в общественных местах расслабляться не приходится. Им приходится максимально вжиматься друг в друга.

В мире найдется не много мест, которые могут сравниться с музеями по количеству запретных зон, сжимающих пространство: дверей, куда нельзя входить, и произведений, к которым нельзя приближаться. Посетитель прокладывает себе путь со смутным ощущением, что рядом живет своей жизнью невидимый, но наблюдающий за ним параллельный мир. Короче говоря, Генри, я и наш приятель Фред воспользовались предоставившейся нам редчайшей возможностью и проникли через оставленную кем-то в углу одного из гигантских залов парижского Музея современного искусства приоткрытую дверь в какую-то каморку, забитую — вероятно, временно — всяческим невообразимым хламом. От пустого в это время дня зала нас отделяла тонкая перегородка. Далеко мы не полезли, во-первых, оттого, что решение действовать было принято очень быстро, не раздумывая, а во-вторых, потому, что все вокруг было завалено всякой всячиной. Несмотря на это, я, уже будучи распяленной между юношами в виде буквы «Г», смогла заметить лучик света, пробравшийся в помещение в щель оставленной нами приоткрытой двери. Несколько минут спустя они поменялись местами и вскоре кончили: один в рот, другой во влагалище. Кто-то из них — не помню точно кто — время от времени переставал шуровать членом, чтобы немного меня подрочить, в результате чего я так разошлась, что занялась этим самостоятельно, чем и довела себя в конце концов до оргазма. К тому времени я уже проглотила сперму того, что разрядился мне в рот, и он благополучно ретировался, дав мне возможность сполна вкусить радость собственного оргазма, в то время как второй, стремительно обмякающий, член все еще скользил где-то во влагалище. Этот эпизод вызвал к жизни небольшую дискуссию относительно моего мастурбационного метода, в течение которой я, в надежде вызвать удивление аудитории, поведала о том, что в более спокойной обстановке способна испытать два или даже три оргазма подряд. Слушатели подняли меня на смех и, пока не торопясь заправляли рубашки в брюки, растолковали мне, что для женщины это самая что ни на есть естественная вещь. Выйдя вновь на божий свет, мы обнаружили, что музей по-прежнему тих и пуст, и продолжили осмотр. Я кочевала от одной картины к другой, бегала от Генри к Фреду с различными комментариями, и посещение выставки сделалось тем более приятным, что все вокруг было пропитано атмосферой тайных конспиративных связей, установившихся между мной и моими компаньонами, с одной стороны, и между мной и местом — с другой.