Сексуальная жизнь наших предков

Но как же трудно вынести все это и не показать виду! Как трудно признать, что меня обманывали не несколько последних лет, а с самого начала, с тех самых пор, как Гаддо ещё во время нашей первой, вполне невинной прогулки в ландо, рассказал, что оставил детей во Флоренции на попечении гувернантки. Какой лжец!

Донора, 21 мая 1921 года

Ещё до приезда доктора я достала у Гаддо из жилетного кармана ключи на золотой цепочке и благополучно забыла их на секретере. А в пятницу утром, отправив телеграмму, которой вызвала Танкреди, зашла в кабинет мужа, чтобы поискать его завещание. Оно оказалось там, где я и предполагала, – в среднем ящике, вместе с другими бумагами. Конверт был открыт, и я прочла его от начала до конца. Никаких сюрпризов: Гаддо великодушно и справедливо обошёлся со мной и своими детьми, никак не выделив Танкреди (особенно принимая во внимание тот факт, что его первенец уже получил богатое наследство после смерти матери), а также оставил понемногу давним сотрудникам и прислуге. Разве что Армеллина получила куда более значительную сумму, пожалуй, слишком большую для служанки, пусть даже преданной (это если вспоминать его вечную присказку, что не может быть границ у благодарности женщине, которая позаботилась о двух сиротах, пока сам он сходил с ума от тоски по их матери и не мог за ними проследить, а потом полностью посвятила себя Танкреди после трагического ухода Клоринды). Ничего нового, подумала я. Когда огласят завещание, ни нотариус, ни родственники, ни соседи не удивятся, и пересудов будет немного. Я боялась, что швее Гаддо тоже что-нибудь отписал, но нет, к счастью, такого оскорбления он нам не нанёс. Нанёс другое.

Я даже представить себе не могла, что…

В общем, рядом с конвертом, в котором я нашла завещание, лежал и другой, запечатанный. «Моей жене Аде. Открыть только в случае моей смерти. Никому не показывать. После прочтения сжечь», – гласил узнаваемый почерк мужа. Дата стояла та же, что и на завещании.

И что мне было делать? Я распечатала конверт. Мне бы не следовать инструкциям и сжечь эти страницы до, а не после прочтения... Некоторых вещей лучше не знать, они могут отравить вам жизнь. Как навсегда отравили мою. Как мне теперь смотреть в глаза Армеллине?

Армеллина. Да, эта наглая служанка, ни разу не проявившая ко мне и капли уважения – дочь моего мужа. В ней течёт та же кровь, что и в моих детях, она приходится им такой же сводной сестрой, как Танкреди – сводным братом, пусть никто из них и не подозревает об этом.