Сексуальная жизнь подростков. Открытие тайного мира взрослеющих мальчиков и девочек

— Еще не согласуется, — сказала Этер, и я поинтересовалась, не пора ли связаться с ее родителями и увидеться с ними, если встреча возможна.

В кадре появляются родители

Мелана и Дмитрий, родители Этер, пришли на сеанс немного раньше назначенного времени. Я услышала их разговор в приемной через немного потрескавшуюся дверь. Они осматривали мой офис и планировали свою стратегию.

— Мы должны сказать ей, что Этер стало лучше. Она больше не падает в обморок, Дмитрий.

— Посмотри на эти книги — все они о сексе.

— Нет, не все. Здесь целая пачка книг о молодежи.

— Вероятно, о том же. Я не хочу, чтобы она разговаривала с Этер о сексе.

— Кто-то должен поговорить с ней об этом, Дмитрий. Мы не разговариваем.

В этот момент я открыла дверь, представилась, пожала руки и пригласила их войти. Мелана и Дмитрий были верны своему плану. Они сказали мне, что у Этер больше нет обмороков.

— Мы действительно ценим вашу помощь ей, — сразу же сказала Мелана, как бы опережая протест мужа, о котором она знала заранее.

Затем заговорил Дмитрий, и его лицо немедленно покраснело.

— Если вы разговариваете с нашей дочерью о сексе, то мы считаем необходимым прекратить эти сеансы.

Я думала о том, что поставили на карту Мелана и Дмитрий. Они беспокоились о своей дочери. Обмороки были серьезной проблемой для нее, но и для них тоже. Они возили Этер ко многим врачам и на жуткие тесты, беспокоясь, что она страдает от серьезной телесной болезни. Затем врачи сказали, что не могут найти никаких медицинских причин и к тому же их дочь нужно показать психиатру. Когда обмороки прекратились сравнительно быстро после начала наших встреч с Этер, они осознали, что их дочь не только не возражает против лечения, но и хочет лечиться у меня. Она ездит ко мне на автобусах с пересадкой и начала вести журнал, который приносит с собой. Я поняла, что они чувствуют себя отстраненными от нее, хотя это только одна часть проблемы. Некоторые их религиозные, культурные и личные убеждения препятствовали им самим говорить с Этер о сексе или разрешать кому-либо делать это. Все это помогло мне понять их позицию, но я еще затруднялась ответить на явное предписание Дмитрия. Я решила спросить, почему они думают, что так будет лучше для их дочери.

— Беседы, — сказала Мелана. — Она сказала, что ей стало лучше после бесед.

Я не могла знать наверняка, но подозревала, что она делает все возможное, чтобы найти какой-нибудь компромисс, поощряя мою работу с Этер и открыто противодействуя своему мужу.

Чувствуя слабость позиции жены, Дмитрий вернул обсуждение к главному предмету своей озабоченности.

— Доктор Понтон, а вы разговариваете с ней о сексе?

— Я беседую с ней о ее обмороках. Я понимаю, что вы обеспокоены тем, что секс может быть частью этих бесед.

— Я только не хочу, чтобы вы говорили с ней о сексе, и это все.

— Что, если я не могу помочь справиться с ее обмороками до тех пор, пока мы не поговорим о нем немного?

— Это действительно делается таким образом?

— Дмитрий, что беспокоит вас в том, что я разговариваю с Этер на сексуальные темы?

— Это просто. Я полагаю, что вы не должны разговаривать с детьми о сексе. Она невинная девочка. Я хочу, чтобы она оставалась такой же.

— Вы считаете, что мои разговоры с ней о сексе привели бы к потере ее невинности?

— Да, так считаю и не хотел бы этого. Это все, что я должен сказать.

Он встал, очевидно, готовясь уйти.

— Почему никто не упомянул об этой озабоченности, когда я начала работать с Этер? Кажется, это должно быть очень важным.

— Мы не думали, что так случится. — Он в первый раз взглянул на Мелану.

— Мы хотели, чтобы ей было лучше, а они сказали нам, что вы можете помочь ей, — сказала она

Тут я осознала, что эта озабоченность была у них всегда. Но они отставили ее в сторону, когда опасения за здоровье дочери возобладали над их убеждениями. Как только родители узнали, что у Этер нет серьезной болезни, они уже готовы предъявить свои права. По крайней мере, к этому готов Дмитрий. Он подошел к моим книжным полкам, как будто искал свидетельства преступления, которые (как ему известно) должны быть спрятаны в моем кабинете.

Я заговорила снова:

— Мелана и Дмитрий, Этер стало лучше, но ей еще нужна дополнительная помощь.

— Нет, если с ней будут разговаривать о сексе, — сказал Дмитрий, покидая кабинет.

Теперь я знала, что мы не можем открыто обсуждать эту тему. Я попросила Мелану подумать о том, насколько помогло бы Этер продолжение лечения, но увидела, что она борется с подступающими слезами. Если бы это зависело только от нее, она сделала бы выбор.

— Доктор Понтон, спасибо за помощь. Она стала более открытой, не так отдаляется. Мне хотелось бы, чтобы вы продолжали работать с ней, но он не собирается позволить это. Когда врачи сказали нам, что она может упасть перед едущей машиной, то это было делом жизни и смерти. Я думаю, вы не можете лгать ему и уверять, что не разговариваете о чем-нибудь сексуальном, правда? Я думаю, не можете.