Сексуальность в глотке реальности. Онейрокритика Лакана

Бодрственная реальность, о чем свидетельствуют и сновидение Лакана, и сновидение, которое анализирует Фрейд, не столько будит своим шумом, сколько становится очагом онейрообразования. Сновидение о горящем ребенке формируется в момент нарушения сна светом (Фрейд) или дымом (Жижек). И образованию его содействует желание спать. В конце раздела «Об исполнении желаний» Фрейд продолжает свой анализ «Горящего ребенка»:

«В снах, приводящих к пробуждению, которые перерабатывают внешний чувственный раздражитель таким образом, что он становится сочетаемым с продолжением сна, вплетают его в сновидение, чтобы лишить его требований, которые он мог бы предъявить в качестве напоминания о внешнем мире, действенность желания продолжить спать обнаружить проще всего» [1:572].

Внешний раздражитель вплетается в ткань сновидения и утрачивает свою пробуждающую силу. Желание спать стоит на страже сна. Отец не должен просыпаться. Так мы вновь приходим всё к тому же вопросу: почему отец просыпается? И вновь вопрос этот приводит нас на границу реальности и реального. На сей раз мы доходим до пуповины.

В пуповине

Исполнение желания отца выбрасывает его на край пропасти, на край пуповины сновидения. Пуповина сновидения – место рождения желания, место зарождения субъекта. Точнее, пуповина указывает не просто на родовую связь, но на то, что происходит до рождения: «все здесь происходит до рождения, до какого бы то ни было различения и отделения, до распознавания человека и смысла» [9:52]. Пуповина – родовое место, предшествующее собственно рождению субъекта.

Если Фрейд говорит о пуповине как о сверхплотном сплетении нитей мысле-желания, то Лакан называет пуповину зиянием, béance, тем самым он подчеркивает, что речь идет не просто о познаваемом и непознаваемом, Unerkannten, принадлежащим одному регистру, а о разрыве между реальным и символическим, или, иначе, о разрыве в самом бессознательном в связи с каузальным зиянием, la béance causale: «Поместив в сердце структуры бессознательного причинную пустоту, зияние, мы руководствовались, конечно же, собственным психоаналитическом опытом» [4:54]. Структура, в том числе и сновидения, формируется вокруг пустоты Вещи.

Вписанное в структуру желание своим явлением производит раскол, оно несёт в себе зияние, béance, между говорящим субъектом и его бытием. Оно производит ту нехватку бытия, manqué-à-être, которая оказывается конститутивной для самого бытия. Причем нехватка эта имеет отношение исключительно к символическому регистру. Символическое задает нехватку. Место желания – место раскола. Зияние пуповины – место рождения желания.

Фрейд пишет, что желание отца увидеть сына живым исполнилось, превратив мыслительный процесс в галлюцинацию сновидения. Лакан говорит об этом сновидении как о непроницаемом, замкнутом на несколько замков, и подчеркивает, что «речь в этом месте книги как раз и идет о происхождении сновидения, о первоначальных его истоках» [4:76]. Сновидение о горящем ребенке появляется там, где сплетается ткань сновидения, в пуповине.

От анализа сновидения «Отец, разве ты не видишь, я горю» Фрейд переходит к конституированию психического аппарата. Он отвечает на поставленный вопрос: как включить сновидение во взаимосвязь психических процессов? Психический аппарат гетерогенен, он включает несколько инстанций. И аппарат этот динамичен, он работает как машина письма и как коммуникационная медиа-машина, у которой есть вход, выход и между ними инстанция распознания/обработки сигнала. Психический аппарат работает в двух режимах – сна и бодрствования.

В состоянии бодрствования сигнал проходит от инстанции сознание-восприятие, которая представляет собой вход в психический аппарат, к бессознательному, где сигнал обрабатывается; в результате обработки-распознавания сигнала совершается то или иное действие. Прохождение сигнала в бодрствовании Фрейд называет прогредиентным.