Секта. Невероятная история девушки, сбежавшей из секс-культа

Проходя мимо компаний по-рокерски выглядящих хипстеров с пирсингом и в широкополых шляпах, я представляю, как могла бы интервьюировать этих парней за кулисами музыкального фестиваля. Мы становимся в очередь за едой, нас окружают люди с разнообразными прическами: голубые волосы, розовые волосы, дреды. На ком-то из присутствующих татуировки, кто-то предпочитает большие цепочки. Накладывая на картонную тарелку капустный салат и хлеб, я замечаю двух девушек лет четырнадцати, которые сидят поодаль и тихо рисуют.

Странное, неуместное здесь, спокойное зрелище.

Я толкаю Джорджию локтем.

– Видишь тех девочек?

– Ага, – отвечает Джорджия, не поднимая глаз.

У одной из них брекеты, длинные густые волосы, и она излучает безмятежность.

– Я хочу познакомиться с ней, – говорю я.

Тут нас перехватывает Нил Тейлор, один из лидеров «Народа Иисусова» и руководитель их отдела по связям с общественностью. Седовласый, гладко изъясняющийся, ловкий. Все, что он говорит, Тейлор произносит с полуулыбкой. Это талант, свойственный телеведущим и тем, кто обучен работать со СМИ.

Мне хотелось бы уметь разговаривать с полуулыбкой.

Увы, мое лицо выдает все мои эмоции, а также некоторые из тех, которых я не испытываю. Поэтому сейчас я надеюсь, что на нем не отражается то, насколько я отсоединена от того, что нас окружает, именно потому, что сотрудник пиар-службы «показывает» нам отель. Мне сложно вовлечься, получая информацию из таких первых рук.

Двигаясь вслед за Нилом в этом «официальном» туре, я словно проваливаюсь в один за другим карманы реальности, которые мы пересекаем: по коридорам бродят скопления людей, в атриуме какие-то девушки играют на гитаре, тут и там снуют уборщики, с кухни доносится стук сковородок и кастрюль, матери тащат белье для стирки в подвал. В главном обеденном зале на стенах – тысячи фотографий. На них дети, музыкальные группы, фестивали, родители, автомобильные путешествия и даже пара изображений из самого начала, во времена Линды Мейснер. Их автобус с надписью «Народ Иисусов» такой же, как тот, на котором мои родители отправились в Амстердам.

Завершая тур, Нил открывает дверь в забитое двухъярусными кроватями общежитие; в комнате висит аромат древесины.

– Не возражаете, если мы поселим вас здесь? – спрашивает он.

К этому моменту я, Себ и Джорджия успели поделиться всем, чем только можно, от зубных щеток до трусов, так что перспектива делиться комнатой – последнее, что может нас испугать. Мы договариваемся встретиться с Нилом первым делом завтра утром и продолжить знакомство с группой.

Звуки, издаваемые спящими рядом со мной, смешиваются с шумом города: отдаленные гудки, голоса на улице. Я лежу в кровати, погрузившись в созерцание сосновых реек, удерживающих на себе устроившуюся на втором ярусе надо мной Джорджию. Эти куски дерева соединяют между собой мою нынешнюю постель, детские воспоминания о бесконечных общежитиях, в которых мне приходилось ночевать, и память о нижнем ярусе кровати в «Двенадцати коленах».

* * *

Следующий день мы начинаем с кофехауса «Народа Иисусова». Сияющий и бодрый, Нил рассказывает нам о различных кофейных зернах и сортах. Больше похоже на экскурсию от бариста, а не члена религиозной коммуны. Нил проводит нас по офисам «Народа Иисусова», показывает их типографию, в которой они печатают свой журнал «Краеугольный камень». Приводит нас в школьный класс для детей. Пустующая в это время дня аудитория залита солнечным светом и заполнена стульями разного размера. На стенах развешаны художественные работы, – кажется, их рисовали люди всех возрастов.

Нил хочет познакомить нас с Джоном, архивистом и историком. Нил говорит, что Джон даст нам «безупречное описание того, как «Народ Иисусов» появился, рос и менялся». Я ловлю себя на мысли о том, что нам вне всяких сомнений предложат вычищенную версию истории группы. Я уже готова изобразить ту же заразную полуулыбку, которую выдавила из себя вчера.

– Движение Иисуса больше, чем его обычно представляют. Гораздо шире пределов, установленных многими исследователями. Оно знаменует собой пробуждение всей культуры.

Кажется, Джон абсолютно счастлив увидеть слушателей, заинтересованных предметом его занятий.

– Со временем оказалось, что пробуждение это движется в разных направлениях. История группы сложна, в ней случались пересечения с другими движениями, харизматическими, с движениями общественных активистов.

– Да, я знаю, – киваю я.

– Мне говорили, что вы росли в религиозной группе, – произносит Джон. – В какой именно?

Хотя перед приездом сюда я рассказывала представителям «Народа Иисусова» о своем бэкграунде, вопрос Джона застает меня врасплох.

– Я росла в «Детях Бога», – отвечаю я.

Джон делает резкий вдох:

– Вы шутите?

Его реакция еще более неожиданна.

– Не-а, я более чем серьезна.

– Вам известно, какова история наших отношений с «Детьми Бога»? – спрашивает меня Джон.

Я качаю головой.