Секта. Свидетели убийства гражданина Романова

«На днях совершилось ужасное дело: расстрелян бывший Государь Николай Александрович, по постановлению Уральского областного совета рабочих и солдатских депутатов, и высшее наше правительство — Исполнительный комитет — одобрил это и признал законным. Но наша христианская совесть, руководствуясь Словом Божиим, не может согласиться с этим. Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его. Не будем здесь оценивать и судить дела бывшего Государя: беспристрастный суд над Ним принадлежит истории, а Он теперь предстоит перед нелицеприятным судом Божиим, но мы знаем, что Он, отрекаясь от Престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней. Он мог бы после отречения найти Себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ничего не предпринял для улучшения Своего положения, безропотно покорился судьбе… И вдруг Он приговаривается к расстрелу где-то в глубине России, небольшой кучкой людей, не за какую-то вину, а за то только, что Его будто бы кто-то хотел похитить. Приказ этот приводят в исполнение, и это деяние, уже после расстрела, — одобряется высшей властью. Наша совесть примириться с этим не может…»[94]

Как говорится, кто бы спорил… Можно не соглашаться с тем, что Николай отрекся из любви к России, с тем, что он мог найти безопасность за границей (поскольку ни одна страна не пожелала его принять). Патриарх всего этого мог и не знать. Но нельзя не согласиться с главной оценкой: не может совесть человеческая допустить, чтоб кого бы то ни было приговаривали к смерти не за преступления, а просто так, потому что лень стеречь. И не только царя, а и последнего из мужиков не должны так убивать — но ведь убивали! Именно против этого возвысил голос патриарх Тихон — против бессудных убийств, а не потому, что видел в Николае и его семье некую святость.

Однако люди часто слышат не то, что человек говорит, а то, что они сами хотят услышать. Опираясь на слова Патриарха, в среде эмиграции — не сплошняком, но кое-где, порой заговорили о прославлении последнего императора. Сперва в частной переписке, потом в прессе, а там начали появляться и храмы. К концу 20-х годов отношение к бывшему царю как к мученику стало в эмигрантской среде не то чтобы распространенным, но привычным. В конце концов, он являлся самой заметной фигурой среди тех, кто погиб от рук большевиков, а царскую власть та же Церковь до революции позиционировала как сакральную, этому еще в школе учили. Еще больше подходили под понятие мучеников царские дети, которые и вообще-то были ни при чем.

Конечно же, это все пропаганда — но разве мало на свете людей, которые верят пропаганде?

Многие священники и кое-кто из иерархов поддерживали идею прославления — например, епископ Шанхайский Иоанн (Максимович). Однако священноначалие РПЦЗ относилось к ней скептически. Причин тому было несколько. Во-первых, в эмигрантской среде ходили легенды о том, что Романовы спаслись от смерти — чудесным образом или как-то еще… Советское правительство официально признало только расстрел Николая.

Во-вторых, путь к прославлению святых в русской церкви был очень долгим. Для этого требовались нетленные мощи или же многочисленные чудеса. Если уж всенародно почитаемую народом Ксению Петербургскую за сто с лишним лет так и не причислили к лику святых… О царских мощах речи не было, рассказы о чудесах ходили, но отнюдь не многочисленные, и то в основном о наследнике. На святость, по православным понятиям, не тянуло.