Секта в доме моей бабушки

Вообще, многое из его описаний концлагерной жизни показалось мне знакомым, пройденным и понятным. Только он, в отличие от меня, оказался там взрослым человеком, а я, будучи ребенком, не могла рефлексировать на такой глубине, как это делал он. Зато я взрослая теперь и могу восстановить ощущения, которые по инерции сохранялись еще много лет после моего детства в секте. Ведь никто из тех, с кем я там была, даже мои родители, ни разу не сказал мне прямо: «Аня, то, что там с тобой/нами делали, чудовищно». Поэтому в течение многих лет я была вынуждена сама справляться со всем, что творилось у меня внутри, и это стало возможным только благодаря юмору.

Книга моего мужа «Моя русская жена»

После секты я много лет романтизировала бедность и… мат. Мне казалось, что люди-аристократы, с белой кожей и живущие в комфорте, держащие фарфоровые чашечки с отставленным мизинцем, принимающие ванны и пользующиеся вилкой и ножом, выражающиеся витиевато, – это неправильные люди. Они нечестные и противные. Они неспособны говорить прямо. Они даже не воспитывают сами своих детей, у них на все есть слуги и рабы.

Та элита, к которой я принадлежала в России, во многом действительно таковой и была. Так что мое отношение к ней было оправданно. Но теперь мое окружение другое, и я понимаю, как ошибалась.

После секты я много лет презрительно относилась к медицине. Я была убеждена, что любые физические недомогания вызваны повышенной агрессией и претензиями к противоположному полу, а грязь повышает иммунитет. Эти догмы позволяли мне закрывать глаза на проблемы – и свои, и окружающих. Но при этом практически ни одна моя проблема со здоровьем не решалась десятилетиями, как бы я ни старалась перестать злиться и на что-то претендовать. Все только стремительно ухудшалось – пока я уже практически инвалидом не переехала в Швейцарию, в страну с высокими стандартами и гигиены, и медобслуживания. И пока с помощью мужа не сделала диагностику и все необходимые медицинские процедуры. И вот, наконец, впервые за много лет я стала хорошо себя чувствовать. Сейчас, в свои сорок пять лет, я чувствую себя лучше, чем когда мне было двадцать пять.

К тридцати пяти годам, живя в Москве, я уже чувствовала себя старухой и махнула на себя рукой.

Но ни разу муж не упрекнул меня в том, что я сама виновата в своих болезнях.

После секты мне понадобилось много лет для того, чтобы понять, что такое уважение и любовь. Мне понадобилось уехать из России, чтобы понять, что такое другой мир. Мне повезло встретить человека, моего мужа, который каждый день подает мне и моей дочери пример того, что такое уважение и любовь – к женщине и к человеку в принципе.

Прочитайте книгу Шетила «Моя русская жена», она как раз о том, какие мы с ним разные и какой путь нам обоим пришлось пройти, чтобы притереться друг к другу и научиться конструктивно конфликтовать – несмотря на взаимное притяжение. Мне, как человеку, выросшему сначала в секте, потом в агонизирующем СССР, а затем и в перестроечной России с диким капитализмом, где человек человеку волк, было непросто вдруг оказаться в ситуации любви и уважения. С одной стороны, кто об этом не мечтает? Но это только в голливудских фильмах все просто и быстро. А в реальной жизни переход из ада в рай – болезнен. Если ты вырос и привык к жестокости, ты закрыт к любви и уважению. И, чтобы открыться, нужно немало времени и много терпения и мудрости партнера. Прочитайте книгу моего мужа «Моя русская жена».

Написано в Швейцарии,

самой благополучной стране мира,

высоко в Альпах

на берегу живописного озера

Анной Сандермоен.

Цуг, 7 июля 2019

P. S. Конечно, я могла что-то незначительное напутать с фактами, ведь прошло много лет. Но сути это не меняет. Мне очень жаль тех, кто воспитывался в секте, тех, кто родился в секте, и тех, чьим отцом стал Столбун. Они в этом не виноваты.

Вы в этом не виноваты, слышите?!

Еще немного фактов

Некоторые выходцы из секты продолжают работать психологами, легитимировав свою медицинскую практику с помощью кандидатских диссертаций и укоренившись в таких научных учреждениях, как ЦНИИ туберкулеза и различные частные центры «реабилитации» и «телесно-ориентированной психотерапии». «Столбуновцы» поддерживают друг с другом тесную связь, дружат, женятся, их дети тоже дружат, работают вместе. Это очень сплоченная группа.

Костяк «столбуновцев» – это одни и те же люди, которые перетекают из одного медицинского центра в другой: Юлия Столбун, ее муж Сергей Бармин, сын В. П. Стрельцовой Владимир Владимирович Стрельцов, Галина Баранова, Наталья Николаевна Сиресина, Альмира Ахтямова и другие.