Секториум

Проститься по-человечески не получилось. Сначала была идея торжественного ужина при свечах, но все закончилось распитием пива в Володином гараже. За мое возвращение была съедена рыба, а я облизнулась. Во-первых, это таинство соответствовало нашему секторианскому суеверию; во-вторых, наступал строжайший карантин. Мне запрещено было даже нюхать еду, чтобы не провоцировать желудок. Максимум, что можно было себе позволить, это лунный леденец, и то потому, что он, по причине внеземного происхождения, не был занесен в списки запрещенных продуктов. Все леденцы мы быстренько съели, а новые Миша не украл. Опасался. Кражи у соседей по Лунной Базе Секториумом не приветствовались.

— Не думай о плохом, — сказал он мне на прощанье. — Возвращайся. Даже если пройдет лет пятьдесят, все равно. Будем сидеть с тобой на завалинке, два старых пердуна, ветерана космоса, семечки трескать, кости молодежи перемывать.

— А если пройдет пятьсот лет? Не хочу видеть ваши урны с прахом.

— Я тебе в свою урну «Сникерсов» натолкаю, — пообещал Миша. — Вдруг к тому времени их снимут с производства? Как же ты жить будешь без «Сникерсов»?

— Ты мне лучше в урну положи мемуары о том, как вы жили все эти годы.

— Не очень-то я мастер мемуары писать, — признался Миша. — Ладно, попробую заставить Кролика.

— И еще. Если у тебя с Кроликом настанет мир, и появятся друг от дружки крольчата, галчата… Так вот, я бы с удовольствием с ними познакомилась.

— У нас с Кроликом друг от дружки могут быть только неприятности. Но ты все равно возвращайся. И привези нам флион… маленький, чтобы летал по саду.

— А ты не забывай чистить бассейн, — вспомнила я, — и подметать дорожки. Раз в месяц отключай каскад. В кладовке есть щетка специально для чистки камней. А уж если что, обязательно свяжись с братом. Он знает, как подготовить родителей. Вообще, помоги им. Брат хочет квартиру купить. От чужих они деньги не возьмут. Пусть думают, что наследство…

Слушая наши разговоры, Вега не выдержал и вышел в коридор.

— Этого только не хватало! — сказал он. — Я вас не для того нанимал, чтобы терять в космосе. Я запрещаю так рассуждать! — но, увидев груду багажа у нас под ногами, сбился с мысли. — Ты собралась на полярную зимовку?

— Апельсины для Юстина, — доложила я, — лимоны, соленые огурцы в рассоле и герметике…

Шеф не стал слушать, чтобы не расстраиваться. Он предпочел сделать вид, что не заметил моих «полярных» запасов «Беломора», кроссовок «Адидас» сорок первого размера, которые должны были заменить Юстину полиэтиленовые тапки, Мишины замусоленные «Плейбои» и фантастику Герберта Уэллса (ни в какую другую литературу Юстин категорически не «врубался»). Плюс к тому, полный чемодан всяких бытовых мелочей, в которых, по моему мнению, наш коллега-отшельник особенно остро нуждался.

— Он магазин откроет в Хартии… — ворчал шеф из кабинета. — Кассовый аппарат забыла положить!

— Там есть калькулятор с запасными батареями, — ответила я, но Миша не позволил нам поругаться, сгреб багаж, понес его к посадочной капсуле.

— Шеф сегодня не в духе, — объяснил он, и сунул мне плеер со вставленной кассетой. — Вот тебе подарок лично от меня. Оттянешься по дороге. Тебе понравится.

Надо сказать, что в Мишином последнем напутствии оптимизма было не гораздо больше, чем в ворчании шефа. На прощание я чуть не расплакалась. После Лунной Базы стало легче, а когда корабль лег на Диск в направлении Кольца, я совсем расслабилась и вспомнила про Мишин плеер. «Странный парень, — подумала я, — если он при помощи «Аквариума» вылетает в космос без скафандра, почему все остальные должны испытывать те же чувства?» На всякий случай я решила попробовать, но услышала в наушнике совсем другое. Я услышала то, отчего рыдала затем всю дорогу до Хартии, и не было мне утешения. «Как безмерно оно, — пелось в песне, — притяженье Земли. Притяженье полей и всего такого прочего… Мы — дети Галактики, — уточнялось в припеве. — Но самое главное…»

Самое главное я поняла в дороге. Я поняла, что обязательно должна вернуться, чего бы это не стоило. Я знала, во имя чего! Я поклялась, что сделаю это, даже если мне придется дойти до края Вселенной. Я вернусь для того, чтобы выполнить главную миссию своей жизни, закончить то, что не доделали моджахеды. Убить Мишкина! Удушить! Закопать! И на этом мой долг перед человечеством будет исполнен.

Глава 19. МЫ, ДЕТИ ГАЛАКТИКИ

Хартия встретила меня пустым космопортом, безлюдными вестибюлями и единственным лифтом, работающим в режиме «палуба-поверхность», который так отвык от работы, что не сразу включился. Зато наверху меня уже ждал «птеродактиль» Юстина, а сам Юстин битый час в ожидании утаптывал плиты вокруг выходного колодца.

Мы обнялись, как в дрянном сериале. Юстин обронил скупую мужскую слезу, присел на опору и закурил.

— Если ты перестанешь сюда таскаться, подохну! Так и знай! — заявил он. — Работы — хрен! Лава притухла. Циркачи расползлись, мать их… Скоро на них, говнюков, за так пахать…

— Отдохни, это ненадолго.

— Вы же меняете проект! Хартия не нужна! Зачем тады я?