Секвойя (СИ)

Наоми и Рой из всей нетворческой части его команды были чуть ли не единственными людьми, которым он, не раздумывая, доверил бы свою жизнь.

Джастин уже столько раз переводил деньги для Гунзо, что давно говорил Наоми, чтобы они решали эти дела сами, без его участия. Но она была так кропотлива в своей работе, что наотрез отказалась, сказав, что без Джастина ни одного решения принято не будет. За это он ее безмерно уважал, хотя, надо признаться, иногда ему было бы удобнее, чтобы Гунзо сам звонил ей, в случае чего.

Но перевести деньги на счет клиники можно было только после того, как будет назначена дата операции, таковы были условия договора. Тур Джастина был в самом разгаре, и его, возможно, не было бы в стране в нужный день. Так что, Гунзо пришлось самому заниматься оплатой лечения.

Сумма и впрямь была огромной, но она не шла ни в какое сравнение с человеческой жизнью. Уже на следующий день миссис Смит начали готовить к транспортировке в немецкую клинику, и через неделю она была там.

Гунзо держал Джастина в курсе дел, сообщая чуть ли не о каждом шаге мамы и ее лечащих врачей. Он все чаще и чаще улетал, стремясь находиться с ней как можно более долгое время. Никогда не знаешь, сколько у тебя есть времени, когда дело касается жизни и смерти.

Операция была проведена, как и было запланировано, и в доме Джастина все собирались вздохнуть с облегчением, когда только было пришедший в себя Гунзо сообщил о внезапно обнаруженных осложнениях. Врачи говорили, что требуется повторная операция. А когда не помогла и она, Джастин настоял, чтобы Гунзо нашел, как тот выразился, «нормальную клинику».

Подобные случаи довольно успешно лечились в нескольких Израильских клиниках, поэтому миссис Смит транспортировали туда, а ей, тем временем, становилось все хуже. Измученная, изможденная многочисленными курсами химиотерапии, и несколькими операциями, она с трудом могла говорить, что только сильнее загоняло Гунзо в беспросветную депрессию. Джастин не вдавался в подробности, не столько из-за брезгливости, сколько из-за нежелания лишний раз бередить раны друга. Да и что бы он понял из врачебной терминологии? Гунзо и сам не понимал половины из того, что ему говорил лечащий врач его мамы. Когда он говорил с врачом по телефону, он всегда хмурил брови. Сначала Джастин, видя подобную картину, сразу подскакивал с места, думая, что новости не очень хорошие. Но потом он понял, что Гунзо просто не понимает, о чем ему говорят.

Израильские врачи лишь подтвердили диагноз немецких коллег. Они сразу предупредили, что потребуется не одна операция. Ситуация, и впрямь, была плачевной, и Джастина так и подмывало лишний раз укорить друга за то, что он не признался ему вовремя. Но он сдерживал себя. Гунзо, и без того, было сейчас очень нелегко.

В последнее время ребята виделись нечасто. Джастин колесил в гастрольном туре, а Гунзо часто летал сначала в Мюнхен, а потом в Тель-Авив, лишь иногда возвращаясь в Лос-Анджелес. Но они созванивались почти каждый день.

Месяц назад Гунзо позвонил Джастину посреди ночи, наплевав на разницу во времени, и радостно заорал, что первая операция прошла успешно. У Джастина как раз был трехдневный перерыв в европейской части тура, и он находился в своем особняке в Калабасасе. Это был первый день, когда дом Джастина, наконец-то, снова будто озарило солнце. Он поднял весь дом, и ребята устроили видеоконференцию с Гунзо, торчащим в номере израильского отеля, неподалеку от больницы. Гунзо впервые за долгое время плакал не от горя, а от переполнявшего его облегчения, не стесняясь своих слез. Шампанское в тот день лилось, словно огромный искристый фонтан.

Но врачи пока опасались давать какие бы то ни было прогнозы. Они не говорили ничего: ни хорошего, ни плохого, туманно отвечая, что все прояснит следующая операция.

А она была назначена на завтра.

- Я надеюсь, что она будет последней, - Гунзо прочистил горло.

- Я тоже, - кивнул Джастин. – А время уже известно?

- В три часа.

- Какая у нас с ними разница во времени? – уточнил Джастин.

Гунзо нахмурился, потерев затылок, и растерянно пробормотал:

- Часов восемь, кажется.

- Не напрягай меня, чувак, - скривился Джастин, - сколько будет у нас?

- Ну, посчитай сам, - вспылил Гунзо, - ты что, не можешь вычесть одну цифру из другой?

Джастин задумался, и вертикальная морщина пролегла между его бровей. Он почти слышал, как крутятся шестерёнки в его голове.

- Семь утра? – неуверенно предположил он.

Гунзо задорно рассмеялся, глядя на друга.

- Молодец, - он хлопнул Джастина по плечу. – Слушай, - вдруг задумчиво добавил он, - спасибо тебе еще раз, брат, за все, что ты для нас делаешь.

- За, я сделаю все, что смогу, ты же знаешь, - проникновенно ответил Джастин, глядя, как помрачнел друг. – Почему бы тебе не полететь в Тель-Авив? Ты вполне успеешь, - добавил он с воодушевлением.

Гунзо отрицательно замотал головой: