Секвойя (СИ)

Она знала, что производит впечатление неприступной особы, коей она, в общем-то, не являлась. Она нередко проводила время в компании молодых людей. Но чаще всего, все кончалось тем, что она, обнаружив некий несущественный недостаток, использовала его в своих глазах как значимый повод прекратить общение. Доходило до глупости: однажды ее не устроила форма лацканов пиджака молодого итальянского художника, и она, выдумав какие-то важные семейные обстоятельства, прямо посреди ужина, на который парень, возможно, потратил все свои сбережения, удрала из ресторана. Не сочетающиеся между собой предметы наряда мужчины вообще довольно часто были ее оправданием. Хотя, как правило, все ее поклонники были детьми влиятельных, или, хотя бы, весьма обеспеченных родителей.

Отец, зная о таком поведении дочери, был только рад, что не приходится собственноручно ограждать ее от излишнего внимания поклонников. Каролина сама была самым большим стоп-сигналом для своих ухажеров.

Молодым людям она представлялась весьма поверхностной девушкой, не способной на глубокие чувства. На деле же, она глубоко сомневалась, что чья-то преданность ей может быть искренней и бескорыстной. То ли это было последствием излишней занятости ее матери, то ли разочарованием от того, что ей часто приходилось расставаться с тем, что было ей дорого, но страх привязанности, и, как следствие, боли от возможного предательства, отталкивали ее от мужчин. Хотя и на разных стадиях отношений. Бывало, что отношения доходили до интима, и тогда у нее было гораздо больше поводов очернить мужчину в своих глазах.

Габриэлла, весьма любвеобильная особа, не чурающаяся анатомических особенностей мужского достоинства, вроде, как она это называла, «многообещающей кривизны», не могла понять подругу. Она снова и снова знакомила ее с «очаровательными молодыми людьми», большинство из которых и правда были весьма неплохи. Но финалы этих попыток никогда особенно не отличались друг от друга. В конце концов, Габриэлла бросила это занятие, посчитав, что рано или поздно найдется тот, перед которым подруга не устоит. И хорошо бы, если тот самый окажется достойным человеком.

Первые полгода после знакомства Адам добивался внимания Кэри всеми мыслимыми и немыслимыми путями. Профессия журналиста давала ему возможность не быть привязанным к одному месту. Поэтому, поняв, что его попытки достать ее из Парижа не имеют особого успеха, он снял квартиру на Манхэттене. Это давало ему возможность видеть ее чаще. Адам буквально не давал ей прохода. Она неизменно обнаруживала его автомобиль на стоянке Колумбийского Университета сразу после окончания ее занятий. Он был готов быть для нее кем угодно — водителем, охранником, слугой, только бы быть с ней рядом. Адам всегда бросал все свои дела и приезжал по первому ее требованию. К тому же, он умел красиво ухаживать.

Его чересчур настойчивое стремление завоевать ее благосклонность поначалу даже слегка пугало ее. Желание Адама быть рядом с ней граничило с унижением. Он, казалось, был готов прощать ей все ее закидоны. Холодный с окружающими, но нежный наедине с ней, он понемногу позволил ей расслабиться в его обществе. Через какое-то время ему удалось растопить лед в ее сердце. Он понял это, когда она внезапно поцеловала его в середине его монолога.

Когда Адам появился в жизни Каролины, Габи сразу махнула рукой, заявив, что уж этому-то точно ее не заполучить. Адам не отличался ни волевым характером, ни каким-то особым обаянием. Он даже не мог похвастаться спортивным телосложением, что в некоторых случаях имело решающее значение. И вообще, он казался ей скользким. Но он, как истинный француз, обладал хорошим вкусом, а это давало ему главное преимущество — он не был отправлен в отставку сразу после первой же встречи. Тогда у него появился шанс, и он грамотно им воспользовался. Габриэлла поняла это, когда Каролина, загадочно улыбаясь, сообщила новость о том, что она вступила в официальные отношения. Она вообще почему-то очень любила это слово. Габи знала, что подруга употребляет его тогда, когда не испытывает сомнений.

Через какое-то время, став редактором одного из Парижских журналов, Адам был вынужден вернуться во Францию, но продолжал прилетать в Нью-Йорк по выходным. Долгое время они виделись только по выходным и во время ее каникул.

В тот холодный январский день она проснулась в парижском отеле. Адам в одних брюках стоял у окна, сжимая что-то в руке. Увидев, что она не спит, он медленно подошел к ней, поправляя свои очки. Без тени улыбки, которая вообще редко появлялась на его лице, он неуверенно, словно боясь ее реакции, опустился на одно колено, протянул руку, раскрывая ладонь. Каролина растерянно перевела взгляд с его лица на небольшую черную бархатную коробочку.

— Выходи за меня, — тихо сказал он, приоткрывая крышку и обнажая элегантное кольцо с крупным камнем посередине.