Селестина

В венце терновом восприял мученья.

Толпы он слышал гнусное глумленье,

Алкая, уксус с желчью он испил.

Молитесь, чтобы нам он подарил,

Как доброму разбойнику, прощенье.

Повествованье о любви порочной

Преступным ты, читатель, не сочти,

Его с проникновением прочти,

Чтоб смысл его измерить мерой точной.

Благая весть, под выдумкой нарочной,

До низких душ доходит как совет.

Ведь правду подслащают с давних лет

То небылицей, то остротой сочной.

За то, что труд мой волен и задорен,

Не укоряй, читатель мой, меня.

Спасителя любить стремился я,

Был в страхе божьем господу покорен.

Но, может быть, мой замысел и спорен:

Бесцельно я добро смешал со злом,

Тогда, оставив шутки ни при чем,

Меж плевел сам ищи полезных зерен.

Алонсо де Проаса, распорядитель издания, читателю

Орфей, одной гармонией созвучий

Сзывал, сдвигал утесы и холмы,

Сходил к Плутону, в царство вечной тьмы,

И замедлял потоков бег кипучий.

Заслышавши цевницы зов певучий,

Спускались птицы, не паслись стада,

И камни, без участия труда,

Слагались сами крепостью могучей.

Он продолжает и объясняет полезность этого труда

Но много больше силы убежденья,

Читатель, этот труд в себе таит:

Он речь твою умением снабдит

Стальному сердцу приносить смягченье,

Дать грустному от грусти избавленье,

Беспутному предуказать пути

И от любви влюбленного спасти.

А это больше, чем сдвигать каменья.

Он продолжает

Плавт, Невий[73], столь прославленные

Римом, Так не честили козней лживых слуг,

И, обличая низких женщин круг,

Их юмор не был столь неистощимым.

Кратин[74], Менандр[75] считали нетерпимым

Такой предмет на языке Афин,

А здесь ему блестящий дан почин

На языке Испании родимом.

Он указывает, каким образом следует читать эту трагикомедию

Чтоб сердце зрителей привлечь к участью,

Актер, ты так Калисто роль веди:

Слова сквозь зубы медленно цеди

То с верой, то с надеждой, то со страстью,

То с грустью, подобающей несчастью.

Найди сто поз, уловок мириад.

Вопрос, ответ — чтоб было все впопад.

От горя плачь и улыбайся счастью.

Он открывает секрет, который автор скрыл в стихах, помещенных вначале

Но не могу нечестным кончить ходом,

Украсть сиянье славы не могу

И, будучи у автора в долгу,

Предать его забвения невзгодам.

И вот вскрываю истину обходом:

Кто из стихов вступления прочтет

По первой букве в каждой строчке, тот

Поймет, кто автор и откуда родом.

Он объясняет, что эта книга должна называться трагикомедией, а не комедией

Нет, никогда любовные мечтанья

Так быстро к достижениям не шли,

Как вы об этом только что прочли,

Ни за грехом столь быстро — наказанье.

Но столь непрочное очарованье

Таится в нашей суете земной,

Что плачьте все над юною четой,

Печальное услышав окончанье.

Он указывает время и место, когда и где эта книга впервые была напечатана

Феб на своей блестящей колеснице

Свершил вращений тысячу пятьсот

Вокруг земли, и наступил черед

Для «Близнецов» приютом стать вознице,

Когда смогла работа завершиться

За правкой, читкой и проверкой вслед,

И в Саламанке увидали свет

Короткие, но дивные страницы.