Селфи

– Значит, ублюдок досаждал ей исключительно словами? – Гордон покраснел как рак. Вообще-то, такой цвет был ему даже к лицу.

– Да. Опять же со слов сестер, – ответил Карл. – Он бесконечно третировал ее, но мы не знаем, каким образом. Нам предстоит это выяснить. Зато можно констатировать, что за истекшие двадцать шесть лет не прошло ни единого дня, чтобы эта травля не отразилась на ее состоянии и не оставила глубокий след в ее личности.

– У меня в голове не укладывается, что это та самая Роза, которую мы все знаем, – поделился своим состоянием Ассад. – А вы что думаете?

Карл вздохнул. Положение было тяжелым.

Все трое стояли перед списком Гордона и внимательно смотрели на него. Точно так же, как и оба его коллеги, Мёрк подолгу останавливал взгляд на каждой строчке.

* * *

Лишь через двадцать минут кто-то из них прервал молчание. Они стояли и изучали список, и каждый отмечал про себя, какие сведения можно было из него извлечь. Карл то и дело ощущал покалывание в сердце от сознания того, что Роза постоянно практиковала такую самодостаточную уединенную терапию. Так долго и тщетно призывала на помощь…

Он вздохнул. По-настоящему тягостной была мысль о том, что эта женщина, которую они вроде бы хорошо знали, все эти годы жила со столь всеобъемлющей, глубокой эмоциональной нагрузкой, с которой имела возможность справляться только посредством грубых слов и высказываний.

«Эх, Роза», – думал Мёрк. Несмотря на то что внутри у нее творился весь этот ужас, она все же была готова неизменно поддерживать и утешать своего шефа, когда тот совсем падал духом. И вдобавок ко всему ежедневно находила в себе силы усердно и зачастую с ущербом для своего здоровья принимать участие в расследовании суровых дел, поступавших в отдел «Q». До тех пор, пока Роза имела возможность обратиться к спасительной системе записей у себя дома, ей был доступен способ избавления от накопившегося в ее душе негатива.

Смышленая умница Роза. Порой жутко раздражающая, но замечательная. Мученица Роза. И вот теперь она снова в больнице… То есть в конце концов системы, придуманной ею для себя самой, оказалось недостаточно.

– Послушайте, – вслух сказал Карл.

Гордон с Ассадом подняли глаза на шефа.

– Нет никаких сомнений в том, что выбор слов для блокнотов определяется ее отношением к отцу. Но можем ли мы также предположить, что всякий раз, когда фраза меняется в середине года, это связано с конкретными событиями, причем в первые годы исключительно с плохими?

Коллеги кивнули.

– А позже, вероятно, происходило нечто позитивное. Мрачный ад двухтысячного года мало-помалу развеивался на протяжении последних лет, и это движение в конце концов привело к фразе «Я ХОРОШАЯ». Итак, если мы хотим понять, что стряслось с Розой, а мы, конечно, хотим этого, то наша задача – выяснить, какие события отразились на ее настроении позитивно, а какие – негативно. Ярче всего эта перемена прослеживается в связи с гибелью отца в девяносто девятом году – от абсолютно непримиримого настроя чуть ли не к смирению.

– А как вы думаете – создавая эти записи, она обращалась к себе самой или к своему отцу? – спросил Гордон.

– Ответить на твой вопрос нам как раз должны помочь те, кто близко знал ее в то время.

– Значит, нам нужно вновь обратиться к сестрам. Может быть, они в курсе, что происходило в те годы, когда происходила внезапная смена фразы.

Карл согласился.

Гордон снова обрел свой привычный цвет лица, придающий его коже сходство с печеночным паштетом. Очевидно, больной внешний вид всегда свидетельствовал о его замечательном самочувствии. Прежде эта мысль не приходила Карлу в голову.

– А что, если нам отправиться к психологу, чтобы получить профессиональное объяснение Розиных срывов? К тому же можно было бы передать результат консультации психиатрам, работающим с ней в Глострупе, – предложил Гордон.

– Неплохая идея. Может, подняться и поговорить с Моной, а, Карл? – На этот раз при упоминании Моны Ассад поспешил избавиться от лукавой улыбки.

Мёрк подпер подбородок кулаком. Несмотря на то что они с Моной работали в одном здании, он не разговаривал с ней уже около двух лет. Притом что он-то как раз этого хотел. Но она казалась ему настолько недосягаемой и нервной, что подойти к ней было бы опрометчиво с его стороны. Конечно же, он поинтересовался у Лизы, не болеет ли Мона, но та не подтвердила его догадки.

Карл постарался не хмуриться – тщетно.

– Хорошо, Гордон. Тогда созвонись с сестрами, раз ты завязал с ними такие теплые отношения. Возможно, кто-то из них сумеет встретиться с нами, если они найдут на это время. А ты, Ассад, займись организацией встречи с психологом. Причем лучше всего завтра. Поговори с Моной, кратко введи ее в курс дела…

Вот тут-то Ассад не сдержал свою лукавую улыбку.

– А ты, Карл? Отправишься домой бездельничать или побежишь на третий этаж копаться в деле Циммерманн? – поинтересовался он с издевательской улыбочкой в обрамлении мощной щетины.

Какого дьявола спрашивать, если наперед знаешь ответ?

Глава 20

Вторник, 24 мая 2016 года