Селфи с музой. Рассказы о писательстве

Торопливость мешала даже классикам. Вспомните упрёки современников позднему Достоевскому. Очевидная неряшливость проявлялась даже в сочинениях талантливых, но неутомимых советских скорописцев вроде Константина Симонова, а позже – Юлиана Семёнова, чьи книги шли на ротатор с колёс. Это, конечно, замечали, осуждали и посмеивались, иногда зло:

– Алло, это полковник Симонов?

– Да, а в чём дело?

– Хотел у вас узнать, сколько нужно написать, чтобы стать генералом?

– А кто это звонит?

– Поручик Лермонтов.

Но времена и нравы изменились. То, что раньше казалось халтурой, теперь выглядит как каллиграфия эпохи Цин. Ныне, даже не расставив толком запятые, не выпутавшись из придаточных предложений, не связав сюжетных линий, авторы, если не забудут, ставят точку, считая свою работу законченной, а ведь она только началась. К сожалению, неряшливая и невнятная торопливость блогов очень быстро перекочевала в литературу. Почему бы и нет? «На мой «пост» про вчерашнюю пьянку в Доме литераторов было столько лайков! Чем же я не писатель?» Ничем. С писателями вас роднит лишь то, что мастера слова тоже любили назюзюкаться до сартровской тошноты. Литературному мастерству, как и музыке, надо долго учиться. Вы же не лезете на сцену Большого театра, чтобы спеть в «Тоске», лишь потому, что дома, выпив, горланите в застолье! Умение писать по-русски, да ещё и неграмотно, вовсе не повод, чтобы стать литератором. Нет же, становятся, точнее, объявляют себя писателями.

И вот неостывшие черновики с пылу с жару идут в печать. Если добавить, что издательства из экономии сократили до минимума штат редакторов и корректоров, то можно себе представить уровень будущей книги. Скажу более: современная литература вообще порой выглядит как черновики, в которые заворачивали несвежую селёдку. К тому же нынешним «Сытиным» и «Сабашниковым», точнее – «шабашниковым», вообще всё равно, что выпускать в свет. Они же торгуют, в сущности, яркими обложками, а что там внутри, не так уж важно, главное, чтобы купили. Понимаю, со стороны мои слова могут показаться ворчанием, даже брюзжанием литературного пенсионера, завидующего той лёгкости, с какой теперь пишет молодёжь. Но это не так. С чего бы мне и кому завидовать? Мои романы, пройдя десяток редакций, потом выходят десятки лет десятками переизданий. А блогерский текст, даже получив «Большую книгу», исчезает бесследно, как ложная беременность после отхода газов. С меркантильной точки зрения нам, писателям старшего поколения, даже выгодна некачественность текстов молодой генерации, на этом фоне мы выглядим мастерами, даже если не являемся таковыми.

Но мне жаль тех немногих по-настоящему талантливых молодых авторов, что никогда не станут виртуозами слова, так как их убедили, будто выразить себя можно «тремя аккордами». Нельзя! Не бывает русской художественной прозы, которую можно перевести на английский с помощью школьного словарика. В искусстве можно самовыразиться только через мастерство. Других путей нет. Тот, кто утверждает обратное, или глупец, или мошенник.

Однажды по этому поводу я даже разразился стихотворной инвективой. Вот она:

Даром мы юность потратили,
К черновикам наклонясь.
Ах, молодые писатели,
Вы не похожи на нас!
Как плодовито-отзывчивы
И коллективно-новы,
Как на зоилов обидчиво
Стаей бросаетесь вы!
И потешаясь над букою,
Вросшим в свой письменный стол,
Вы за фуршетного «Букера»
Смените племя и пол.
В кайф вам тусить и пиариться
Да в Интернете галдеть.
С вами тягаться – запариться,
Лучше в тени посидеть,
Слушая, как вы из «ящика»
Кроете властных ловчил.
Вроде почти настоящие…
Кто б вас писать научил!

Впрочем, согласен: во всём сказанном есть что-то резонёрское. Заболтался. Виноват. Простите!

Переделкино-Перепискино, 1997,2016,2019

Писатель без мандата

1. Союз реалистов

В 1996 году я понял, что капитализм с нечеловеческим мурлом пришёл в отечество всерьёз и надолго. Растаяли, «как утренний туман», надежды на триумфальное возвращение социализма при сохранении, конечно, разумного частного предпринимательства и свободы слова. Президента Бориса Ельцина, который после расстрела Белого дома и провала реформ был годен разве на роль подсудимого, с трудом переизбрали на новый срок. В этой борьбе за Кремль я был всецело на стороне коммуниста Зюганова, причём не мысленно или душевно, а практически. Незадолго до решающего голосования мне позвонил режиссёр-оскароносец Владимир Меньшов и предложил…

Впрочем, расскажу всё по порядку.