Сэляви

Сто женщин, сто младенцев есть во мне.
Оригинальное такое свойство
Родне моей внушает беспокойство, —
Хотя какая разница родне?

Сто душ в душе ношу — что за житье? —

Чтоб все они во мне перемежались.
Но все в какой-то миг перемешались
И приняли обличие мое.

Пока я беспокоюсь и шучу,

Все сто детей затеяли пятнашки.
А женщина гадает на ромашке,
И все выходит так, как я хочу.

Теперь мой тихий дом — не дом, а храм,

Звучит моя молитвенная строчка.
Но женщина по кличке «одиночка»
Живет в моей душе, как свежий шрам.

Мужчина, нелюдим и нелюбим,

Теперь к тебе заходит слишком редко.
А ты лепечешь: «Что же делать, детка? —
Ведь он не нам одним необходим!..»

Да будет жизнь твоя чистым-чиста

За то, что ты транжирила сначала!
Да будет все теперь, как ты мечтала,
И пусть тебя минует пустота!

Сто женщин, сто детей — но жизнь идет,

И вот что каждый день меня тревожит:
Боюсь, что жизнь число еще умножит,
Утроит или в степень возведет.

Ну как я тяжесть вынесу сию?

А как я жизнь свою сложу тем паче?
Вон у Дюймовочки родился Мальчик-с-пальчик
Оберегайте, люди, их семью!

* * *

Мне сын рассказывает сон:
Там серый ослик, старый слон
И мотылек — цветной флажок,
Который крылышки обжег.

Мне сын рассказывает сон:

Он — всем опора и заслон.
Тому подмога мой сынок,
Кто робок или одинок.

Мне сын рассказывает сон:

Он ясно помнит тихий звон,
Он ясно видел слабый свет —
Такие снятся сны в пять лет…

Мне сын рассказывает сон!

Мне, слава Богу, верит он!
Я растолкую и пойму,
Зачем приснился сон ему.

Мне сын рассказывает сон…

Не по земле шагает он,
А по пустыням и по льдам —
Как будто по моим следам.

Угрюм, как затвор карабинный,

Мой промысел будничный трудный.
Но весел твой глаз воробьиный,
Такой антрацитово-круглый.
Мне нравится, что ты не ранний,
Хотя не привыкну, что средний.
По стольким ты признакам — крайний.
Едва не сказала — последний.

* * *