Семь дней до Мегиддо

– Почему? – спросила Милана. – Я всё вижу и понимаю, я в здравом уме и твердой памяти. И я младше Макса.

Дарина стояла и качала головой.

– Не обижайся на меня, – сказала Милана тихо. – Я не знала. Но я перед тобой виновата, так уж вышло. И хочу помочь. Призывай!

Дарина вздрогнула. Я увидел, что она плачет.

Милана вдруг обняла ее, мягко оттолкнула меня и стала что-то шептать Дарине на ухо. Не знаю, какие слова она нашла и что сказала, но Дарина вдруг улыбнулась. Смущенно и растерянно.

В стену, там, где была дверь, ударило – тяжело, раскатисто.

– Ты не сможешь, ты не справишься, – сказала Дарина, прекращая улыбаться. – Их трое!

– А нас двое, – сказал я. – Ну и вы подсобите.

– Я не смогу тебя призвать! – повторила Дарина с легкой досадой.

– Не надо, – я скинул сумку, достал маленький термос из Раменского Гнезда.

Дарина нахмурилась.

– Что это?

– Подарок от одного хранителя… – Я извлек ампулу, стал распечатывать шприц. – Концентрат мутагена первой фазы.

Дарина вздрогнула. Впрочем, вздрогнула вся комната – этот удар в дверь был сильнее предыдущего.

– У тебя есть другие предложения? – спросил я. Сбросил куртку, расстегнул рубашку, стянул с плеча. Проколол ампулу, она оказалась не стеклянной, а из пластика. Втянул в шприц густую фиолетовую жидкость.

Дарина покачала головой.

– Тогда мы попробуем, – сказал я.

– А это что? – Дарина достала второй термос. Открыла, хмуро посмотрела на ампулу. В той было что-то нежно-желтое. – Откуда?

– От Продавца. Но он не сказал, что это.

– Дайте им оружие! – сказала Дарина, обращаясь к Елене и деду Боре. – Что у вас, пистолеты? Патроны от Продавца?

– У меня пистолет и помповое ружье, – сказал деда Боря и полез в сумку. Значит, помповик Юрия остался у него, а я даже не обратил внимания…

В дверь теперь били непрерывно, с интервалом в секунду-две. Мне показалось, что металл стен начал течь, сдвигаясь к двери. Но, может быть, мне только показалось. Никаких голосов в сознании я не слышал, то ли металл «защищенной зоны» экранировал телепатическую речь, то ли монстры не считали нужным вступать в диалог.

– Ружье мне, а пистолет… девушка, из чего вы умеете стрелять?

Ну да, Милана ведь даже своего имени в суматохе не назвала…

– Из пистолета, – храбро ответила Милана.

Я чуть не взвыл, вспоминая, как объяснял ей, что такое спусковой крючок. Но деда Боря протянул Милане макаров, и она взяла.

– У меня обрез, дорогая, – сказала Елена.

– Справишься с пистолетом и обрезом? – спросила меня Дарина.

Я кивнул. Перезарядить, конечно, будет нереально. Но два выстрела, наверное, сделать успею. Елена протянула мне обрез, я взял, неловко сжимая в той же руке, что и набранный шприц.

– Не хотелось бы оставаться с ножичком, – сказал деда Боря, вручая Дарине помповик. – Да, там вперемешку те патроны, от которых каменеют, и те…

В стену ударило так сильно, что она прогнулась внутрь. Я почувствовал идущую от Гнезда волну ярости и страха. Могучую – и бессильную. Гнездо не могло ничего поделать само. Гнезду была нужна точка приложения силы. Нужен был живой инструмент, живое оружие.

– В том отсеке, – сказала Дарина быстро и кивнула на открывающуюся в стене дверь. Там было что-то вроде очень большого шкафа, на полках лежали пистолеты, автоматы, винтовки, пулеметы… Всё обычное, земное.

И, как я понимаю, патроны там тоже были обычные.

Деда Боря кинулся к шкафу, Елена за ним.

Дарина заглянула мне в глаза. Прошептала:

– Выдержи, ладно?

И, вырвав шприц, воткнула иглу мне в бицепс.

В мышце вспыхнула и разгорелась огненная точка боли.

Случилось сразу многое.

Мир застыл, заледенел, остановился. Весь – кроме двух моих девушек.

Милана медленно запрокидывала голову, открывала рот в крике. Я понял, что сейчас происходит Призыв, – только не так мягко, как было со мной, на нее рушится всё и сразу, от ощущения Гнезда и до дарованного им ускорения тела.

Дарина вынимала шприц из моей руки, томительно неспешно, на кончике иглы дрожала капля мутагена, но жница все-таки двигалась куда быстрее человека.

Кажется, она что-то хотела мне сказать, но времени уже не было, и она лишь отстранялась, а пол под ногами вспучивался, кидая меня прямо в стену – где открывался проем.

И то же самое происходило с Миланой, пол под ней выгнулся, бросая ее в стену с другой стороны – и тоже открывая проход.

Только эти проходы были не в районе двери, а по бокам от нее, в стороне. За металлической стеной их закрывала гипсокартонная перегородка, в которую мы и летели со всей дури…

Я не чувствовал сейчас того единения с Гнездом, что раньше. Не было поддержки и защиты в полной мере. Но и чужим для Гнезда я не стал, какие-то крохи внимания мне доставались.

В последний миг из стены выросли, будто щупальца, отростки металла – и выбили гипсокартон и перед Миланой, и передо мной.

Нас выкинуло в концертный зал.

Два шестилапых монстра-уничтожителя стояли перед дверью, обнявшись за плечи и выставив средние конечности вперед. Что-то незримое, едва угадываемое, будто дрожь горячего воздуха, срывалось с их ладоней и било в дверь.