Семь дней до Мегиддо

– Максим… Спасибо. Но я отвечаю за Гнездо. Даже если мы восстановимся и мне не придется меняться дальше, я не смогу уйти. Слишком много погибших. Давай надеяться, что я останусь жницей? Ведь когда я жница, это ничего, это нормально? У меня только глаза сиреневые. Я даже волосы могу длиннее отпустить!

– Мне нравятся твои глаза, – сказал я. – И волосы. И всё остальное.

Но про себя я подумал, что все равно пойду к Продавцу. И куплю этот возвратный мутаген. Если продали раз, продадут и другой. Всегда найдется то, что Продавцу хочется купить. У меня еще много редких кристаллов.

– Так ты здесь живешь? – сменил я тему.

– Угу… А ты думал, мы спим вповалку на полу?

– Честно? Так и думал, – признался я.

Дарина тихо рассмеялась.

– Я тут с самого первого дня. Это моя комната.

– Почему у вас в Гнезде всё завалено тряпками? – спросил я. – А в других – зеркала, веревки… что там еще бывает?

– Песок… металл… Я не стану объяснять. Не могу!

– Мне кажется, я догадываюсь, – сказал я. Но Дарина болезненно поморщилась, и я не стал продолжать. Вместо этого мотнул головой, указывая на фотографию, пришпиленную к стене. – А еще мне понятно, как ты меня узнала.

Это была старая школьная фотка из альбома, который делали после десятого класса, – двадцать шесть человек, считая нашего классного руководителя. Он жив, кстати, до сих пор в школе работает, преподает физику и астрономию. Очень популярна стала астрономия, хотя на звезды теперь смотреть трудно…

Я на фотке был крайний слева в дальнем ряду. Стоял и улыбался. Юный, самоуверенный и глупый (как я сейчас понимаю). Ростислав в первом ряду по центру, очень серьезный, но тоже самоуверенный.

– Первый год я все время на фотку смотрела, – сказала Дарина. – Чтобы не свихнуться. Наверное, все-таки свихнулась, но по-другому. Стала разговаривать. Вначале с братом, потом с его одноклассниками.

– Я отвечал? – спросил я серьезно.

– Да ну тебя… – Дарина вздохнула. – Максим, ты нас второй раз спас.

– А если будет третий?

– Всё дело в Анне, – сказала Дарина. – Ты же видел, как на нее подействовал мутаген?

– Стратег, – сказал я задумчиво.

– Да. Это большая редкость. Огромная честь для Гнезда, что куколка попала к нам.

– Дарина, я одного не понимаю. Если на ее уничтожение брошены такие силы, почему девочку не убили в больнице?

– Запрещено, – сказала Дарина. – Людей убивать запрещено, только при самообороне!

– Кому запрещено?

Она молчала.

– Кем запрещено?

– Максим…

– Ладно, молчу-молчу, – я погладил ее по щеке. – Чушь, конечно. Я вроде как уже понял… Ты можешь ее убрать из Гнезда? И она будет в безопасности, и вы.

– Могу. Но не сейчас.

– Не в резонансе, – вспомнил я ее слова.

– Да.

– И когда будет… резонировать?

– Через двое суток.

– Может, попросить помощи у других Гнезд? У Инсеков?

– Гнезда не будут вмешиваться, – Дарина вздохнула. – Я всё обдумала. Хорошо хоть, что все московские держат нейтралитет. Инсеки в курсе… почему не вмешиваются – не знаю. Там свой баланс отношений.

Я проглотил непроизнесенный вопрос «там – это где?»

Ответ, в общем-то, понятен.

Наверху. В небе. В космосе.

– Могут прийти новые монстры?

– Вряд ли, – поколебавшись, ответила Дарина. – Процесс Изменения, даже при повышенной дозе мутагена, занимает несколько дней. Когда мы с Наськой остались одни, я получила доступ к базе знаний хранителя и многое поняла… в общем, создать уничтожителей или бойцов так быстро невозможно. Даже эти были сделаны ускоренно и обречены.

– Боец сказал, что умрет к утру… – подтвердил я.

– Вы уничтожили тех, кто был в процессе подготовки. А новых надо еще завербовать, причем объяснить им, что они смертники…

– Завербовать?

– Только добровольцы, – подтвердила Дарина. – Ты удивишься, сколько желающих стать Измененным… хотя бы ненадолго. И все равно потребуется три-четыре дня. Скорее всего, новых монстров в запасе нет.

– Тогда надо выждать два дня, вы отправите стратега…

– Да, – согласилась Дарина, не отреагировав на «отправите».

– Я поживу у вас, – предложил я.

– Максим, у нас нет концентрата мутагена. Ты ничем не поможешь, если все-таки случится нападение. Сейчас всё хорошо. Давай не будем говорить о плохом…

Дарина присела, провела ладонью мне по груди. Сказала:

– Пойду посмотрю, как Милана. Наська должна была справиться, но я проверю.

– Дарина… – неловко сказал я, глядя на ее коленки. Про то, как себя чувствует Милана, я спросил первым делом, как только понял, что живой. И это меня грызло.

– Максим, я не сержусь. Я всё понимаю. Она – человек, я – нет. У меня даже ребенка от тебя не может быть.

– И не надо, – сказал я. – Наську удочерим, я к ней уже привык.

– Ох уж нет, – жница рассмеялась. – Ты не представляешь, какая она заноза… Максим, я правда не сержусь. Хватит об этом говорить. Я даже не буду против, если у вас с Миланой… ну, продолжатся отношения.

Она встала, я поймал ее за лодыжку.

– Подожди…

– Тебе надо отдыхать, – Дарина погрозила мне пальцем. – Набирайся сил, герой.

Комбинезон она натянула за несколько секунд, потом пригладила короткий ежик волос и вышла. Я остался лежать.

Ну, наверное, мне надо порадоваться. Да?