Семь дней до Мегиддо

– И даже третьи и четвертые, – Продавец развел руками. – Но могу продать обычные со скидкой.

– Вы не понимаете! – сказал я. – Дело в том, что в Гнезде…

– Девочка-стратег, – кивнул Продавец.

– За ней снова придут.

– Несомненно. Если стратег попадет к Инсекам, это даст им значимое преимущество. Нам симпатична новая метрополия Земли, а к Прежним мы имеем свои счеты. Но нельзя доводить ситуацию до критической точки!

– Они уничтожат Гнездо!

– С Гнездами Прежние смирились. Нет стратега – нет проблемы.

Со злости я стукнул кулаком по стойке. Кристаллики подпрыгнули. Продавец покачал головой.

– Да что ж такое, – сказал я. – Вы издеваетесь?

– Нет. Я объясняю вам, что есть ситуации, не имеющие хорошего решения. Вот представьте, Максим. Я даю вам кучу патронов. Допустим, еще что-нибудь. Вы занимаете оборону и ценой героических усилий отбиваете третью атаку. А ведь у Прежних сейчас не так много сил на Земле! Что им делать? Под угрозой их родина, их колонии, их интересы в галактике… Они постараются уничтожить Землю. Вместе с собой, вместе с вами, вашими родителями, друзьями, всеми Измененными, вашей маленькой жницей Дариной, забавной куколкой Наськой… ну и гениальным стратегом Анной, конечно же. Это на одной чаше весов. На другой – вы не пытаетесь защитить стратега, и она гибнет. Жестоко? Но живы миллиарды детишек и взрослых на Земле. Ваш вид продолжает существовать. Что выбираете?

Я почувствовал, что по лицу у меня текут слезы.

– Дарина ее не выдаст…

– И зря! Это было героическое сопротивление, еще раз подчеркну – мы наслаждались тем, как Прежние получают по носу. Но всё, Максим. Всё уже кончилось.

– Неужели стратег – такая редкость? – спросил я.

– Редкость. И самое главное – у Прежних есть стратег, он успешно действует до сих пор. Стратеги других разумных видов, которых использовали Инсеки, не могут ему противостоять. Не потому, что они хуже, тут дело в самой системе мышления. Нужен стратег из числа людей, чтобы эффективно вести противоборство. Вот поэтому такая суета вокруг одной маленькой девочки.

– Вы нелюди, – сказал я.

– Мы не гуманоиды, – согласился Продавец. – Хотя вам кажется, что мы похожи. Но, дорогой Максим, поверьте, что биологическое сходство ничего не гарантирует. Чаще – усугубляет различия.

Он вдруг перегнулся через прилавок и похлопал меня по плечу.

– Наш вид изначально не склонен к эмоциям. Но я живу и работаю на Земле, я вас понимаю. Мой совет – уговорите Дарину выдать стратега. А если она не согласится, то покончите с куколкой сами. Вы спасете Землю и свою жницу.

– Она не согласится! И мне никогда не простит, – сказал я.

– Серьезное испытание! – подтвердил Продавец. – Но зато она будет жива. Вот такой мой совет… видите, я все же выступил в роли мудрого ментора! Это виновата земная культура!

Он неожиданно нырнул под стойку и вновь появился – с объемистой сумкой в руках.

– Я даже приготовил вам приятные подарки. Вы же хотели сделать подарок своей девушке, но засмущались? Вот, это для вас и для нее.

Глава четвертая

Дождь не кончался. Водостоки традиционно не справлялись – они и до Перемены бастовали при сильных ливнях, а уж сейчас, когда дождь лил по три-четыре дня без перерыва…

Я вошел в Гнездо. В кроссовках хлюпало. Бросив зонт, я сразу же разулся и выжал носки.

– Поэтому я ношу кроксы, – сказала Наська.

Куколка сидела у лестницы, почти неразличимая в полумраке.

– Караулишь? – спросил я.

– Ага. Взрослые спят. А новенькие… – Наська махнула рукой. – В игрушки играют. Радуются, что ничего не болит. И что можно вообще не спать.

– Вообще?

– Немножко всё-таки надо. Но нечасто. Особенно первый месяц после мутагена.

Я подошел, сел рядом. Кроссовки и носки положил в сторону, пусть сохнут.

– Что у тебя в сумке?

– Сейчас посмотрим, – уклончиво сказал я. Сумка была ужасная, из вонючей клетчатой сине-белой клеенки, с торчащими во все стороны нитями и косо вшитой молнией. Продавцы любят такие шутки, однажды я попросил банку черной икры и получил трехлитровую стеклянную, закрытую пластиковой крышкой.

С трудом расстегнув заедающую молнию, я достал картонную коробку, лежавшую на самом верху. Распаковал под любопытным взглядом куколки.

– Вау… – сказала Наська восхищенно.

Это была шкатулка. Аляповато-яркая, пластиковая, усыпанная стразами. Я открыл – внутри оказалась куча отделений, ящичков, штырьков, зажимов. Для украшений, что ли?

Изнутри на крышке было зеркальце.

А еще из центра шкатулки, едва я ее открыл, выдвинулась маленькая фигурка балерины и принялась вращаться под позвякивающую мелодию.

Я оторопело смотрел на эту крикливую пошлятину.

– Это… это мне? – спросила Наська. У нее даже голосок подрагивал.

– Ну… да… – Я протянул ей шкатулку.

– Максим! – облапив меня, Наська звонко чмокнула в щеку. – Как ты узнал, что я… спасибо!

Что она туда собиралась складывать? Никогда не замечал, чтобы кто-то из куколок или жниц таскал украшения.

Но судя по восторгу Наськи, это было то, о чем она мечтала всю жизнь. Ну, по меньшей мере последние десять секунд перед тем, как увидела.