Семь дней до сакуры

– У Хиросиге есть настоящая гравюра, там лисы собрались вокруг дерева и во рту огонь держат, – вспомнила Ксюха. – У нас в книжке по искусству такая есть. Здесь где-нибудь, наверное, найдём копию.

Нашли, конечно. Качество было не первосортное, но Инна в гравюрах не разбиралась и осталась довольна.

– Ой, а это что? Вот тебе какую надо! Это же прямо про тебя!

Картинка была явно современная, перерисованная из интернета, из статьи «Кицунэ» в Википедии: на дереве сидит девушка в кимоно и лукаво поглядывает сверху на одинокого путника. Путник вполне себе самурай с двумя мечами, с самурайской причёской, в тёмном дорогом хаори. Он потрясённо смотрит на красавицу на дереве. А у красавицы-то хвост! Пушистый лисий хвост высовывается из кимоно. Самураю снизу хвоста не видно.

– Ты смотри, как он похож на нашего беглеца! – удивилась Ксюха. – Особенно глупым выражением лица.

Инна тоже заметила, что нарисованный юноша похож на Акихиро. А вот красавица-кицунэ на неё, Инну, не похожа, а в сто раз красивее. Нет, в двести.

– А кицунэ на тебя не похожа, – сказала Ксюха. – У неё лицо круглое, щёки толстые, взгляд самодовольный. Ты гораздо красивее и гораздо больше похожа на настоящую кицунэ. Ты берёшь?

– Да, – сказала Инна. – Сколько стоит?

Оказывается, одна поддельная кицунэ из интернета стоила дороже, чем десяток поддельных кицунэ Хиросиге. Инна заколебалась.

– Я тебе её подарю, – решительно отдала деньги Ксюха. – А то я тебе ещё ничего не дарила, это безобразие и не в японских традициях. Всё, забирай. Нет, ну надо же, как всё совпало! Прямо для тебя нарисовано. А теперь пошли смотреть каслинское литьё. Это из чугуна у нас в городе Касли много лет делали всяких молотобойцев, рыцарей, собачек и крестьянок. Красиво делали вообще-то. А теперь льют гейш и самураев. Смотри, как круто! Этой гейшей можно гвозди забивать! Нет, даже сваи.

– Да ну тебя! – засмеялась Инна. – Хорошая гейша, и вон веер какой прямо ажурный. Ну, немножечко бюст великоват. А на кимоно какие узоры!

– Ага, вполне японские. У моей бабушки ночная рубашка в таких узорах, они называются «огурец», – засмеялась Ксюха. – А самурай ничего, симпатичный. На дядю Серёжу похож, который из аэропорта нас вёз.

– С него и формовали, – пояснил продавец за прилавком. – Серёга – мой братан, он же из Каслей родом. Мы его нарядили да слепили. Уже третий сезон отливаем. Его хорошо берут. У нас парень один есть, здорово самураев лепит. А начальника цеха в виде императора сделал – вот этот, с бицепсами. А Лильку, жену его, – императрицей.

У императрицы были толстые щёки и потрясающий бюст – куда там бедной чугунной гейше.

– А почему вы… как это сказать… – застеснялась Инна. – Почему вы делаете вашим гейшам и императрицам такой большой размер лифчика? У японок же не так.

– А чтоб красиво было, – объяснил продавец. – Кто их видел, этих японок, они в кимоно запакованы, и непонятно, где, что и какое. А статуэтки красивые должны быть. Людям красота нужна. Молодой человек, купите гейшу! Очень хорошая гейша, прямо из Киото.

Девочки отошли, чтобы не мешать человеку работать. Ксюха оглянулась:

– Сейчас мы пойдём вон в те ряды киосков. Будем есть японские рисовые моти из манной каши и пирожки со сладкой бобовой пастой из зелёного горошка «Шесть соток». На мой взгляд, это несъедобно. По крайней мере, в исполнении моих дорогих земляков. Но все гости города их едят для экзотики, так что идём. Тем более ты не завтракала толком.

Инна не слушала сестру. Она увидела, как из красных торий, увитых канатом 85‐й школы, вышла кошка. С той стороны, из Японии. Небольшая изящная чёрная кошечка переступила передними лапками, огляделась, вспрыгнула на ближайший прилавок, свернулась клубочком и замерла между сувенирами.

Ксюха потянула Инну за рукав к киоскам с едой.

– Погоди, я ещё вон там сувениры посмотрю, – и Инна бегом бросилась к прилавку с кошкой. Где же она?

На прилавке громоздились бубенчики, веера, Будды и кошки манэ́ко некко. Это такой традиционный сувенир, киска с задранной лапкой. В старые времена настоящие японские торговцы её ставили перед своими лавками, чтобы она приманивала покупателей. А в наше время стали говорить туристам, что она приманивает удачу, деньги, любовь, здоровье и вообще всё, что стоит приманить. Здорово же: купил гипсовую кошку – и удача обеспечена! Штук двадцать таких кисок из гипса, глины и подозрительной бронзы стояли на прилавке. Самая крайняя манэко некко была чёрная и покрупнее других. Инна явственно увидела, как она шевельнула задранной лапкой и подмигнула. Инна сморгнула, прогоняя морок.

– Сколько стоит эта кошка? – и Инна ухватила статуэтку – фарфоровую, блестящую, с золотым бубенчиком, вплавленным в белую грудку.

– Эта? М-м-м… – продавец явно не опознал изделие. – Откуда же она взялась-то? Это дорогая манэко, видишь, какая работа. Шерстинка к шерстинке разрисована. И бубенчик – ух ты, он даже звенит! За бубенчик доплата.

– Сколько?