Семь дней до сакуры

– Мы остановимся и начнём пускать фейерверк, который остался от Нового года. Все отвлекутся, а Акихиро шмыг в кусты – и был таков!

Вообще-то участие Макса не планировалось. Ксюха хотела только позаимствовать у него отцовскую машину. Написала СМС, назначила встречу под рябиной. Макс, конечно, примчался, высунув язык, – решил, что Ксюха передумала и пойдёт с ним на фестиваль «Россия – Япония» и вообще далее по жизни. Он немного скис, когда узнал, что Ксюхе нужен не он, а его «логанчик».

– Я обещал отцу не брать машину, – сказал он.

– Ты вали всё на меня, – велела Ксюха. – Шантажировала, заставила, обещала что-нибудь… ну, сам придумай. Словом, я виновата. Или вот: я коварно назначила тебе свидание под рябиной и в момент страстных объятий выкрала из кармана ключи от машины.

Макс покраснел, но не сдавался:

– Ты можешь хоть трижды страстно обниматься под рябиной, но ключи из кармана выкрасть не можешь, потому что их там нет и сроду не было. Запасные ключи лежат в столе в отцовской комнате. Лучше скажем правду: ты очень попросила, и я, слабак, сдался на уговоры. Только поведу я.

– Нет! – воскликнула Ксюха. – Поведу я. Я лучше вожу.

– Зато, если менты остановят, тебе припаяют угон, а мне – только шалость, желание прокатить девчонку. Машина-то наша.

– Там трудный участок – кочки, бурьян, ты застрянешь, – гнула свою линию Ксюха. – А ментов у нас на улице сроду не бывает. И ещё…

– Знаешь, мы сделаем лучше, – перебил её Макс. – Если свернуть после магазина и немного проехать вглубь Японии, то там есть длинный овраг, он тянется в направлении гор. Если идти по дну – сверху незаметно, он весь в бурьяне. Ты за рулём, я рядом, эти двое сзади. Доезжаем до оврага, на счёт «раз» я выпрыгиваю из машины, ты едешь дальше, японские менты на меня бросаются. Тем временем машина проезжает ещё дальше, на счёт «два» выпрыгивает Инка. Кто не бросился ко мне – бросится к ней, а ты очень быстро едешь дальше, сбрасываешь в овраг своего японского товарища, на него уже некому обращать внимания, все заняты нами. Проезжаешь ещё немного, разворачиваешься – и домой. Если до этого не утянет. Действительно, за рулём должна быть ты, ты дальше всех можешь пройти в Японию.

Это точно: если Макс дальше двадцати шагов не заходил, то Ксюха в удачные дни и пятьдесят шагов делала, и сто. Япония её лучше принимала, чем других. А тут ещё будет машина – скорость перемещения тоже имела значение, чем быстрее движешься, тем дальше зайдёшь.

– И фейерверка не надо, – добавил Макс. – Их этим не удивишь. Вон даже на гравюрах Хиросиге салюты нарисованы.

– Первой спрыгну я, – внесла поправку Инна. – Я же чужая. Значит, меня быстрее всех из Японии вынесет.

– И она оттянет на себя больше стражников, – поддержала Ксюха. – На неё здешние мужики сильнее среагируют, чем на тебя, – из-за волос. И бить её точно не будут – испугаются, что оборотень. А тебя могут и стукнуть.

– И ты будешь рыдать над моей безвременной кончиной, – кивнул Макс.

– Рыдать может не получиться, давно не тренировалась, – засомневалась Ксюха. – Я в последний раз это делала в два года, когда меня не пустили залезть на крышу… Так, теперь всё это надо объяснить самураю – про переодевание, автомобиль и прочие тонкости.

Объяснили.

Акихиро сидел насупленный и недовольный – эти демоны раскомандовались совершенно бессовестно, всё за него решили. К тому же ему сильно не понравился Макс. Почему-то его очень хотелось вызвать на поединок на глазах у восхищённой кицунэ. Но Акихиро подавил в себе это желание (без сомнения, внушённое покойным дедом Тэкеши), послушно переоделся, натянул шапку с ушами.

– Ну и зачем вы его шмотки в пакетик сложили? Вот ему будет удобно прыгать из машины на ходу – в одной руке пакетик, в другой мечи, – ворчал Максим. – Надо рюкзак. У меня есть одноразовый, из целлюлозы, не жаль отдать насовсем. Сейчас сбегаю.

И ушёл за рюкзаком.

– А мечи мы в простынку завернём и привяжем к рюкзаку, – и Ксюха достала большую простыню редкостно позитивной расцветки: всю в красных и синих помидорах в натуральную величину. – Я никогда почему-то не любила спать на помидорах. Наконец я от них избавлюсь. Если они не вернутся обратно, конечно. Давай, Акихиро-сан, заворачивай мечи. А то демон с двумя ушами и двумя мечами – это уже не демон, а просто ушастый самурай.

Акихиро завернул мечи, он понимал, что их надо спрятать. Потом сказал что-то по-японски, обращаясь к Ксюхе.

– Ну ты даёшь! – возмутилась та. – Инка, прикинь, он просит что-нибудь на память о тебе, какой-нибудь мелкий ненужный предмет. Вот наглец! Он получил на память мои джинсы, ветровку, водолазку, заячьи уши моей бабушки и простыню с помидорами – и ему ещё мало! Ну оторви, что ли, какую-нибудь пуговицу, пусть порадуется – всё-таки, считай, на смерть идет. И никогда тебя больше не увидит. Скорее всего, наши вещи вернутся обратно, но никогда не знаешь наверняка.

Инна в панике вспоминала детали своего туалета: ни одной пуговицы, всё на молниях, ни одной заколки в волосах. Булавку, которой занозу выковыривала, – и ту потеряла. Кроссовки без шнурков, на липучках. Ага!