Семь дней в июне

– Ух, это я так влияю на людей. Но плакать – это нормально, – сказала она, протягивая ему коктейльную салфетку. – Дестигматизация мужской уязвимости – это первый шаг к восстановлению абсолютной разрухи, в которой натуралы оставили мир.

– Ужасно неуместно. Мне жаль. – С сильным выдохом Шейн провел рукой по лицу. Господи, эта девочка просто ниндзя общения. – Не волнуйся, я буду очень хорошо с ней обращаться.

– Пообещайте.

Теоретически он знал, что давать обещания детям – опасное занятие. Если не выполнишь обещание, разрушишь их систему безопасности. Но он все равно сделал это, потому что знал, что сдержит слово. Какой смысл в изнурительной работе по сохранению трезвости, если он не станет надежным? Шейн был суррогатным отцом/дядей/наставником для десятков ничейных детей, и он поклялся им всем, что будет на расстоянии звонка по видео, эсэмэс или даже во время полета. Что он и делал.

Это было нелегко. Постоянно дежурить по команде правонарушителей всей страны было чертовски напряженно. И отнимало много времени. Тай звонил ему каждый раз, когда набирал высокий балл в Roblox. Шейн понятия не имел, что такое Roblox, но если это позволяло Таю не попасть в комнату наказаний, то это было здорово. Шейн нес за него ответственность. Он дал клятву и поставил на карту все.

– Я обещаю, – решительно произнес он. – Хочешь правду? Я долго ждал, чтобы сделать твою маму счастливой. Пятнадцать лет показались мне тридцатью.

– Ну, вот глупо, почему вы не нашли ее раньше?

– Боялся.

– А сейчас?

– Все еще боюсь. Просто теперь мне все равно.

– У вас было много подружек?

– Несколько было, да. Но ни одной как твоя мама, – сказал он. – Оказывается, для меня это огромная проблема.

– Мистер Холл, я направляю вам официальное приглашение, – торжественно объявила Одри голосом, удивительно похожим на голос Сиси. – Завтра я сажусь на самолет в Папафорнию.

Он непонимающе смотрел на нее.

– Я лечу к отцу. В Калифорнию. В этот день мы с мамой всегда ходим на поздний завтрак в «Ладурэ». Хотите с нами? Это важное событие. Придется принарядиться.

Шейн слегка отпрянул в удивлении.

– Да? Но это же нечто особенное только для тебя и твоей мамы.

– Так и есть. Но теперь и для вас.

– Ты думаешь, я особенный? – Лицо Шейна стало горячим, по нему разлилось покалывающее тепло. Руки дрожали. Что, черт возьми, происходит?

«Это и есть то ощущение семьи», – подумал он. Полное принятие, принадлежность к людям. Связь, которая затмевает все. Шейн не испытывал этого с тех пор, как лишился приемных родителей, – так долго, что решил, что не заслуживает этого.

Поэтому и не ожидал, что когда-нибудь почувствует это снова.

– Да, ты особенный. Можешь меня процитировать. – Одри погрозила ему кулаком. – И кстати, никакой ты не антисоциальный. Ты нормально разговаривал со мной.

– Я сказал, что не могу разговаривать с нормальными людьми. Ты не нормальная.

– Команда ненормальных, – хихикнула она.

Шейн вспомнил, как однажды он сказал это Еве.

«Ты не нормальная».

Сейчас, как и тогда, это было сказано и воспринято как комплимент. Мать и дочь отражали друг друга самым поразительным образом.

* * *

В ста девяноста пяти милях, в Провиденсе, штат Род-Айленд, тринадцатилетний Тай Бойл был напуган. Он был большим парнем, поэтому это чувство ему, как правило, испытывать не приходилось. Но сейчас оно захватило его, и единственный человек, которому он мог бы признаться в этом, не отвечал на его звонки. Может быть, он не игнорировал его намеренно. Мистер Холл не стал бы этого делать. Может быть, он просто был занят.

Тай стоял возле старого, заброшенного дома в Элм-Вуд. Несмотря на то что мистер Холл запретил ему это делать, он согласился встретиться с парнем своей сестры Принцес, известным как Другой Майк, он же О-Майк, в арендованной им студии звукозаписи. Это не было похоже на студию. Это было похоже на дом с привидениями на улице Нейболта из фильма «Оно».

Для обычно шумного района, особенно в начале лета, в этом квартале было жутко тихо. Почему на улице никого не было? Тай взглянул на экран телефона. Было 14:30, а О-Майк должен был встретиться с ним в 14:00. Тай собрал 200 долларов на аренду помещения, и О-Майк собирался дать ему записать трек. Мистер Холл не дал ему денег, поэтому ему их одолжила новая подружка. Она работала после школы кассиром в магазине Old Navy и могла вернуть деньги за неделю.

Тай писал стихи два дня подряд и чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы прочесть их девушке. Они ей понравились. Он ей нравился.

Тай прислонился к грязному крыльцу и засунул руку глубоко в карман джинсов, где лежала свернутая тетрадь. Он провел пальцами по обложке, чтобы успокоить нервы.

Мистер Холл сказал, что это плохая идея. Он напомнил Таю, что Принцес была и наркоманкой, и лгуньей – и О-Майк, вероятно, тоже. Но Тай не был идиотом. На случай, если О-Майк попытается его обмануть, Тай взял с собой кольт 38-го калибра. Он лежал в другом кармане джинсов.

О-Майк не появлялся до трех часов. Но он вышел через парадную дверь.

За ним вылетело клубящееся облако дыма.