Семь дней в искусстве

Баэр зевает. Корреспондентка «Нью-Йорк таймс» безучастно сидит на стуле. Дышать нечем. Я ничего не соображаю. Все работы сливаются в одну. Люди, по большей части парами, потихоньку уходят. Торги, как и предсказывал Бёрг, стали надоедать. И вдруг… зал оживает. Лот № 47 – картина Эда Рушея «Романс». Спины выпрямляются, люди посматривают по сторонам. Атмосфера стала напряженной. Трудно сказать, что произойдет дальше. «Некоторые собираются торговаться, – говорит Баэр. – Они не хотят, чтобы окружающие знали об этом, и ловят взгляд сотрудника „Кристи“, который сообщит их ставки Бёргу. Здесь есть что-то от хореографии – драматизм».

Рассматривая небольшое сообщество людей – проводников энергетических потоков рынка, я обращаю внимание на длинноволосого мужчину плотного телосложения, поднявшегося с места. Он немного похож на Хагрида, друга Гарри Поттера, и я понимаю, что это Кит Тайсон, британский художник, в 2002 году получивший премию Тёрнера. Он пробивается к выходу, и я покидаю загон для прессы. Я нахожу его в холле, перед работой Маурицио Каттелана. Это лот № 34, скульптура большого серого слона, покрытая белой простыней, проданная за 2 миллиона 700 тысяч долларов. Сюрреалистический «слон в зале», названный «Не бояться любви».

Я говорю Киту, что не ожидала увидеть здесь художника.

– Из галереи все приходили сюда. Я хотел посмотреть, что это за явление. Мне интересна экономика. Другие художники беспокоятся о своей репутации. В социальном плане художнику идти на аукцион – большая ошибка, так они мне говорят. Но мне плевать.

– Как вы думаете, что здесь происходит? – спрашиваю я.

– Аукцион – это, подобно сыпи, симптом более серьезного заболевания. Он такой же пошлый, как порнография, – отвечает он.

Я не отстаю с вопросами:

– Что люди понимают под «неприлично большими» суммами денег?

– Что касается тринадцати миллионов за горчицу Уорхола, – говорит Тайсон, – у меня было сильное желание поднять руку. Но потом я подумал: „Уверен, это уже было сделано раньше“. Продажа заразна. Вы чувствуете в себе дрожь капитализма и приобретаете что-то вроде ментальности альфа-самца».

«Капитализм» – слово, которого не услышишь в аукционном зале.

– У меня нет проблем с художественным рынком, – продолжает Тайсон. – Это классная дарвиновская система. Некоторые коллекционеры успешно заключают фьючерсные сделки на произведения, имеющие культурную ценность. Высокая цена устраивает тех, кто в конечном счете ее увеличит. Смысл в том, что люди, заходящие в мой мавзолей/ музей, хотят испытать волнение от моей картины. На планете есть десять миллионов человек, желающих заплатить десять фунтов стерлингов за возможность ее увидеть, следовательно она стоит сто миллионов фунтов. В конце концов экономические и культурные ценности оказываются взаимосвязанными. Короче говоря, ваши рынки – фикция».

Редко встретишь художника, настолько уверенного в правильности эстетических критериев рынка. Парадоксально, но Тайсон так же твердо убежден, что искусство не является только товаром. «В отличие от золота и бриллиантов, у искусства другая ценность, и именно она завораживает. Другие обстоятельства заставляют вас продать что-нибудь другое. Искусство продает вам вас же. Вот в чем разница. Искусство – это то, ради чего стоит жить».

20 часов 30 минут. Торги почти завершились. Выставлена работа Дэмиена Хёрста – голова быка с содранной кожей, погруженная в формалин. В прошлом месяце «Сотби» выручил 20 миллионов долларов, распродав произведения искусства и прочие предметы интерьера из ресторана «Pharmacy»[12], принадлежавшего Хёрсту. Художник впервые открыто передал свои работы непосредственно аукционному дому. Хёрст получил 100 процентов объявленной в зале стоимости – долю, не сопоставимую с тем, на что он мог бы рассчитывать в результате сделки с дилерами. Кроме того, заголовки с его именем появлялись на первых полосах газет, Хёрст упрочил свою позицию в рейтинге самых знаменитых современных художников.

Оливеру Баркеру, сотруднику «Сотби», который и предложил выставить вещи из ресторана «Pharmacy» на аукцион, понравился первый опыт работы с художником: «Дэмиен очень увлеченный, сообразительный, трудолюбивый. Он всецело разделил наши заботы, одобрил график торгов и тому подобное. Он имеет чутье бизнесмена, но также любит рисковать. Это мощное сочетание».

Художники, хорошо продающиеся на аукционах, зачастую одновременно являются предпринимателями. Возможно, коллекционерам, сделавшим деньги в бизнесе, нравится видеть в художниках, которых они покупают, собственное отражение. Или, как считает Фрэнсис Аутред, специалист по послевоенному и современному искусству, «многие художники сегодня преуспевают благодаря твердым деловым принципам». Здесь образцом может служить Уорхол и его «Фабрика». Как и Уорхол, Хёрст разработал стратегию производства, поддерживающую уровень запросов коллекционера; например, он создал около тысячи «уникальных» картин из точек[13].