Семь дней в искусстве

По медленно поворачивает голову, не отрывая ее от подголовника.

– Шиммель творит историю, – говорит он монотонно. – Он может показать совершенную заумь, а может сделать и отличную выставку. Потраченные им деньги – ерунда по сравнению с тем, что мы вложили в производство «Овала». – Отхлебнув минеральной воды, По прижимает к себе двухлитровую бутылку. – «Овал» имеет для нас огромное значение, и не только потому, что на данный момент это самое дорогостоящее произведение галереи.

В 1994 году, когда галерея «Блюм и По» открылась, партнеры, чтобы свести концы с концами, приторговывали кубинскими сигарами. Даже в 1999 году, выставив работу Мураками на «арт-базельском» стенде галереи «Art Statements», они обращались за помощью к сотрудникам других галерей, чтобы ее перенести, поскольку не могли себе позволить нанять монтажников. «Увидеть эту вещь будет волнительно», – говорит По.

Первая большая ретроспективная выставка – момент истины не только для критиков, кураторов и коллекционеров, но и для самого художника и его дилеров. По мнению Блюма, неудивительно, что сорокапятилетний Мураками должен добиваться признания за рубежом: «Японская культура гомогенна. Здесь не любят, когда кто-то слишком выделяется. Выскочку стремятся поставить на место». Блюм выглядывает в окно, когда мы проезжаем перекресток с огромным количеством электронных знаков и табло, от которых голова идет кругом. «Статус творчества здесь не столь высок, – продолжает он. – Художественный рынок вялый, и нет системы музеев современного искусства. Распространение затруднительно».

Чтобы повысить эффективность работы и соблюсти свои интересы, Мураками создал компанию «Kaikai Kiki Co., Ltd» – девяносто сотрудников в Токио и окрестностях, а также в Нью-Йорке. По мнению его дилеров, компания вовлечена в «безрассудную» деятельность: творит искусство, создает продукт, представляет и продюсирует еще семь японских художников, проводит художественную ярмарку-фестиваль «Geisai» и выполняет многомиллионные заказы для модных домов, телевизионных и музыкальных компаний. (Если поменять местами слова в названии «Kaikai Kiki», то получится японское прилагательное «kikikaikai», которым обозначаются сложные, странные или тревожные явления.)

«Такаси невероятно трудный человек, но без гонора и сумасбродства, – говорит Блюм. – Его отец был таксистом, а у Такаси докторская степень… и он курировал поистине эпическую трилогию выставок, посвященных японской визуальной культуре». Третья выставка, получившая название «Малыш: Искусство расцвета японской субкультуры», которая проходила в помещении Японского общества в Нью-Йорке в 2005 году, была удостоена нескольких премий.

Один из самых известных заказов Мураками выполнил для гиганта в области производства модных аксессуаров – компании «Louis Vuitton». В 2000 году арт-директор Марк Джейкобс попросил Мураками обновить «монограммную ткань»: логотип компании, которому уже сто лет, бежевые инициалы «LV», на коричневом фоне, заполненном цветами и ромбами. Три разработанных Мураками варианта запустили в производство, и один из них, «многоцветный», в котором были использованы тридцать три ярких цвета на черном и белом фоне, имел такой успех, что вошел в эталонную линию. Тогда Мураками включил этот бренд в собственные произведения, создав серию живописных полотен, изображающих только разноцветные символы «LV». «Картины на тему „Louis Vuitton“ со временем будут оценены по достоинству, – заявляет По. – Люди пока их просто не понимают. На них смотрят как на торговую марку, как на нечто надоевшее, но эти произведения самые сверхплоские из всех его творений», – заключает он, используя слово superflat, которым Мураками обозначает размывание границ между искусством и предметами роскоши, элитарной и массовой культурой, Востоком и Западом[48].

Мы едем мимо красно-белого сооружения, напоминающего творение Эйфеля и носящего название Токийская башня. Я спрашиваю:

– Что делает дилер в мастерской художника?

– Люди, наверное, так и видят Джексона Поллока выплясывающим вокруг холста, – недовольно говорит По, глядя из-под надвинутой на глаза бежевой бейсболки. – Дилеры – те же редакторы, участники процесса. Мы помогаем определить, что и как выставлять, а также как вывести искусство на рынок. – По оборачивается и смотрит на Блюма, потом на меня. – В конце концов, наше дело – продать характерные черты, выраженные в объектах, – объявляет он. – Мне хотелось бы думать, что у меня более честные отношения с нашими художниками, чем у некоторых других дилеров, но я не желаю быть ничьим психиатром».