Семь главных игр в истории человечества. Шашки, шахматы, го, нарды, скрабл, покер, бридж

Мотидзуки, лучший в мире нардист, и сам продолжает учиться. Как почти все остальные, он записывает свои партии на видео, а затем загружает их на YouTube и платит другим за преобразование необработанных видеоматериалов в машиночитаемые записи партий, пригодные для анализа с помощью программы XG. Итак, древние настольные игры, встречайте развитой капитализм! «Есть группа людей, которые занимаются таким преобразованием профессионально», – говорит он. И добавляет, что они живут в развивающихся странах. «Заработки там низкие. Если я даю $10 за час, то для них это большие деньги. Они хорошие ребята».

Помимо совершенствования теории своего ремесла Мотидзуки проводил до пандемии в разъездах около 100 дней в году. После нашей встречи он должен был отправиться из Нью-Йорка во Флориду, а потом в Австралию и Гибралтар, после чего вернуться в Японию, следуя за турнирами по нардам – примерно 50 000 км ради славы и призовых денег.

Но меня интересовала цена, которую платит тот, кто посвятил жизнь игральным костям, случайности. Моти занял бесстрастную позицию, состоящую в том, что математика надежна, а шанс, если дать ему шанс, становится неизбежностью.

«Я всегда говорю так: это как в рулетку играть, – сказал он, сравнивая себя с дополнительными номерами на колесе, которые обеспечивают казино преимущество. – В рулетке у казино всегда преимущество, так как есть 0 и 00. Я играю в рулетку, но у меня, допустим, десяток зеро. У меня преимущество. Но, конечно, я могу проиграть. Какой-нибудь лох может поставить на то и на это, и разок выиграть. Но вот в конечном счете он, разумеется, никак не может выиграть».

В долгосрочной перспективе везенья не существует. В краткосрочной нет ничего, кроме везенья.

Я привез свой набор для игры в нарды в Исследовательский центр IBM и, перед тем как отправиться восвояси, сел поиграть с Тезауро в кафетерии компании. После каждого броска я передвигал фишки осторожно и неуверенно, стараясь реализовывать тактику, которой научился у нейросетей, созданных на основе разработок Тезауро. Было страшновато играть с человеком, построившим эти богоподобные машины. Тем не менее я кое-как барахтался, избегая грубых промахов или, по крайней мере, катастрофы. Наши фишечные армии быстро оторвались друг от друга, и игра превратилась в простые гонки – соревнование по броскам костей, при которых можно надеяться только на госпожу Удачу. Мне выпадали хорошие числа, и я сумел быстро провести и затем снять с доски большую часть моих фишек. Когда игра достигла кульминации, у меня оставалась одна фишка в двух шагах от финиша, а другая – в трех. На этот момент у Тезауро были две фишки в пяти шагах от финиша и еще две – в четырех шагах. Наступила его очередь бросать кости. Впоследствии я загрузил эту позицию в компьютер. Он сообщил мне, что мои шансы на победу составляли чуть больше 90 %.

И тогда Тезауро выбросил две пятерки, снял с доски все оставшиеся фишки и выиграл партию. В долгосрочной перспективе везенья не существует. В краткосрочной нет ничего, кроме везенья.

Еще долго после того, как мои записки для этой главы были завершены, я не мог перестать играть. Я перечитывал книги Роберти и до глубокой ночи смотрел видеозаписи турнирных партий Мотидзуки. Я прочесывал YouTube в поисках малоизвестных британских документальных фильмов о нардах. Я приценивался к дорогим наборам и учил игре всех друзей, готовых меня слушать. По ночам я играл на сайте Backgammon Galaxy, который посещали многие из лучших нардистов в мире. Я корпел над отчетами о своих промахах, выдаваемыми XG, пытаясь учиться у искусственного интеллекта. Шанс поймал меня в свои силки. Не думаю, что я обольщался – сходясь в онлайновом поединке с машиной или сильными игроками, я не рассчитывал на победу. Но моя игра действительно становилась лучше. Я научился замечать больше паттернов, двигать фишки более эффективно и чаще идти на оправданный риск. Я стал понимать, что привлекательность этой игры (как и метод, используемый для обучения играющих в нее систем ИИ) заключается не в победах, а в процессе обучения.

Через несколько недель после нашего интервью я случайно увидел чемпиона мира Билла Роберти в баре на Гарвардской площади. Через 45 лет после того, как он научился играть, Роберти с небольшой командой сидел там и играл в нарды. Над доской свободно перепархивали двадцатидолларовые купюры, и стук костей раздавался среди пивного гвалта холодного вечера.

Покер

На пользу людям, да и мне, мои познанья

Должны идти, как и мое образованье.

– АННА БРЭДСТРИТ, «ЧЕТЫРЕ ВОЗРАСТА ЧЕЛОВЕКА»